отблесках главного очага, как во дни ее деда.
Мать Ауд негромко присвистнула, окинув расстилающуюся над головой пустоту.
– Этак мы до завтра не управимся.
– Лес строился все двадцать восемь лет, – напомнила Скара.
– Постараюсь закончить на
– Это Матерь Война скора, как молния, – заметила мать Ауд. – Отче Мир прорастает, как молодое деревце, и требует постоянного ухода.
– Ялетофт скорее растет, как семейка грибов. – Синий Дженнер рассматривал со ступеней город. – Проснулся с утреца после дождичка – они уже тут как тут!
Все верно, юный город тянулся к солнцу на пепелище старого. Стены новых, ладных домов распускались вдоль широких прямых улиц – мать Ауд проложила их от подножья дворца к морю. С зари до темна воют пилы, стучат молотки, галдят мастеровые.
Каждый день – вал поселенцев. Многие – уроженцы Ялетофта, бежавшие от пожарищ, но есть и гетландцы с ютмарчанами, инглинги и нижеземцы. Со всех краев моря Осколков стекаются люди, чьи прежние жизни погибли на войне. Простой народ в поисках новой судьбы – ведь, говорят, королева Скара не скупится на серебро за честный труд.
– Не все спаленное Ярким Йиллингом можно возродить заново, – тихо молвила мать Ауд.
– И мы будем вспоминать это с теплом и любовью и стремиться к новым свершениям. Терять всегда больно. – Скара повернулась обратно к могучим стропилам на столбах. – Но иногда новое получается лучше прежнего.
Колл излагал громадье планов, подсобляя себе размашистыми жестами, в то время как Рин навострила недоверчиво бровь, скрестила на груди руки и слушала.
– Надеюсь успеть поставить и стянуть вместе пять таких блоков, пока не грянут морозы. С остальным придется подождать до весны. Но сперва я отправлюсь в предгорья – надо выбрать подходящие деревья. – Он с невинным видом почесал макушку, подлезая поближе к Рин: – Может, жена поедет со мною и нежной лаской согреет в снегопад?
– В предгорьях снегопад втрое выше тебя! Мы до весны там застрянем.
– Вот именно. – Он подцепил золотой эльфий браслет на запястье супруги и потихоньку потянул, размыкая ее руки.
– Ты спятил!
– Я лишь стараюсь быть настоящим мужчиной. – Он приподнял цепочку жены и ловко поднырнул под нее – теперь ключи висели на шеях обоих. – Лишь пребывать в свете.
Она засмеялась, когда Колл сгреб ее в охапку и крепко прижал к себе, переминаясь с ноги на ногу. Скоро они уже целовались, безо всякого стыда – глаза закрыты, он запустил руку в ее волосы, она взяла его под подбородок, оба мурлычут и чавкают. Ладно бы только на это смотреть – их чмоки слыхать со всех сторон, и те из работников, кто пока томился без дела, побросали инструмент и побрели отсюда, качая головами.
Мать Ауд закатила глаза:
– Нашлась проруха и на наших безупречных мастеров.
– У каждого свои недостатки. – Скара радовалась их судьбе, но, глядя на них, взгрустнула по своей.
Она отвернулась к морю, всмотрелась вдаль и невольно замечталась о Рэйте.
Сейчас ванстерец уже, наверное, гребет по Запретной реке – если, конечно, «Южный ветер» одолел льды Священной. Скара не желала ему ничего, кроме счастья. Вот только беловолосый не из тех, к кому счастье липнет само. Не из тех и она. И эта доля объединяла их – а что еще у них было общего? Она вообразила его лицо: в суровых складках лоб, как всегда твердо сжатые губы. Вспомнила тепло его тела под боком. Подумалось: а вспомнил ли он ее хоть разок? Пришло в голову: а может быть, если…
– От праотца Ярви прибыл орел, – сказала мать Ауд.
Скара встряхнулась. Некогда тешиться глупостями.
– Новости добрые?
– У ванстерцев теперь новый король. Мать Скейр устроила испытания поединками, и этот боец всех поверг. Имя его Йорн-гиль-Рам.
Дженнер почесал жидкую шевелюру:
– Мне это имя ни о чем.
– Он из вождей дальнего Севера, где не тают снега, и прозвали его Таран, потому что он лбом пробивает людям головы.
Скара утомленно буркнула:
– Очаровательно.
– Он объявил себя величайшим воителем на всем море Осколков и пообещал убить любого, кто дерзнет вступить с ним в схватку.
– Мне только восемнадцать, а я уже на всю жизнь сыта бахвальством воителей.
