– И кстати, – я тряхнула головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли, – твою маму никакая бабуля не заменит. Тетя Люда – чумовая тетка.

– Она о тебе того же мнения, – хмыкнул Ромыч. – Все время спрашивает у меня, когда ты станешь ее невесткой. Говорит, что такие чувства, зародившиеся со школьной скамьи, должны закончиться только свадьбой. Особенно когда я проболтался ей, что пару раз ночевал у тебя.

Улыбки одновременно сползли с наших лиц.

– Ты так и не признался ей? – тихонько спросила я.

Ромка покачал головой.

– Выбираю подходящий момент. Все кажутся неподходящими. Боюсь расстроить.

Он вскочил на ноги и подошел к столу. Взял бутылку и принялся очищать горлышко от заводской обертки. Я смотрела на долговязую фигуру друга и понимала, что со стороны на самом деле мало кто мог догадаться о его предпочтениях. Это только на эстраде и в кино геи жеманничают и манерно машут ручкой. Ромка ничем не отличался от других парней. Разве что смотрел на этих самых парней по-особенному.

– Мне кажется, она поймет.

Друг как-то неопределенно пожал плечами, а потом вышел из комнаты, чтобы вернуться с бокалами и штопором. Я решила ему помочь и начала распечатывать упаковки с пирожными. Бабуля взглядом инспектора-контролера следила за нашими передвижениями.

– Нет, ну правда, – заметила я между делом, – не могу представить, есть ли на свете что-то, что твоя мама не способна понять в детях.

– Мы уже не дети, – хмыкнул Ромыч.

– Но для нее мы всегда дети! Знаешь, почему я люблю ходить в гости к твоим родокам? Потому что тетя Люда смотрит на меня так же, как смотрела еще с детства. У нее такой взгляд… – я задумалась, а Ромарио воспользовался этим и слопал половину пирожного «корзиночки» из коробки, – … наполненный материнским теплом.

– Это потому что ты ей нравишься, – прошепелявил друг с набитым ртом и начал разливать вино по бокалам.

– И она мне, – кивнула я, – до сих пор помню, как она заступилась за меня перед моей мамой классе в первом или втором, когда мы переодевались к какому-то утреннику. Ты не помнишь?

Он сделал круглые глаза и пожал плечами.

– Мы в кабинете все толпились. Суматоха была такая. Мама все подгоняла меня, а я так нервничала, что встала в белых носках прямо на пол, – начала вспоминать я, – и мама вдруг начала наседать на меня, что теперь будут черные пятки, и я стану самой некрасивой девочкой в классе. – Я поежилась. – И тут твоя мама поворачивается и говорит: «Не орите на ребенка».

– Действительно, чего из-за каких-то носков орать, – поддакнул Ромка и подал мне бокал.

– Ты не девочка, тебе не понять, – отмахнулась я, – факт в другом. Твоя мама гаркнула на мою маму. А меня по голове погладила. Моя так растерялась, что даже притихла и ни слова не сказала. Потом дома папе говорила с ужасом, что я учусь среди сомнительного контингента. Еще бы, она уже тогда директором на фабрике была, а твоя мама – поваром, кажется, в садике работала?

– Угу, – Ромка сделал глоток из бокала, пытаясь в то же время кивнуть, – по-моему, да.

– Мне так хотелось поменяться с тобой мамами, – с усмешкой призналась я, – или чтобы вы меня усыновили.

Друг фыркнул.

– Удочерили.

– Да все равно. Вот как-то на почве зависти я с тобой и подружилась.

Он послал мне скептический взгляд.

– Странная ты у меня, подруга. Со мной на почве зависти подружилась, с Деном на почве ненависти любовь закрутила…

Я тут же помрачнела. Ему не стоило напоминать о провале всей моей жизни.

Телефон упорно молчал. Даже захотелось проверить, не выключился ли.

Да что за гадство со мной творится?!

– Это не любовь… – покачала я головой, – просто удовлетворение базового инстинкта. Холодный расчет.

Не стоило позволять себе об этом забывать.

– Прости, – пробормотал Ромыч, прочитав что-то в выражении моего лица.

– Я выкину его из головы в тот же миг, как мы упокоим мою бабулю, – я нашла взглядом привидение, притаившееся у кровати.

– Да-да, конечно, – поспешил согласиться друг, – ну, давай уже комедию смотреть? А секс с Деном оставим в прошлом как не самое важное событие.

– Да. Не самое важное, – соврала я.

Утром не хотелось – но пришлось – открыть глаза из-за ошеломительно аппетитного запаха свежей выпечки. Ромка в одних трусах-боксерах, но зато с полотенцем, перекинутым через плечо, залез ко мне в кровать и поставил поднос. Подтянувшись на подушках и кое-как протерев глаза, я узрела тарелку с блинчиками, блюдце с джемом и чашку кофе. Минувшей ночью мы допоздна смотрели фильмы и только под утро завалились спать.