– Покойся с миром, – тихо произнес Лукич и перекрестился. Охотник поглядел на Егора – тот как-то сгорбился, лицо его осунулось. Винил ли он себя в смерти товарища или переживал, что не смог помочь? Аркадий не мог понять этого. Немного помолчали, потом Богус махнул рукой.

– Пойдем.

Гришин автомат командир закинул себе за спину, маленький «Кедр» упаковал в вещмешок. За десять минут раскидали вещи погибшего Айса по рюкзакам. Когда все собрались, Аркадий осторожно поманил девушку за собой. Богус бросил недовольный взгляд на Диану, но промолчал. Когда отряд вышел за первую дверь, гнетущее чувство, овладевшее охотником, наконец, отступило. Аркан шагал последним. Бросив прощальный взгляд в темноту, оставшуюся за дверью, охотник вздрогнул. Это странное место спасло их, даровало надежду ему, но лишило жизни товарища. Стала ли смерть Гриши платой за спасение других?

Выходили из подземелья осторожно, держа оружие наизготовку. Ночь медленно сдавала свои позиции, в предрассветных сумерках уже прорисовывался окружающий мир.

Богус первым вынырнул из темного зева штольни, принялся вертеть головой. Втягивая через фильтры стылый воздух, он словно зверь пытался почуять опасность. Аркан же напрягся, попытался сосредоточиться. Кажись, никого.

– Можно идти, – тихо шепнул он Богусу и махнул рукой. Вскоре поредевший отряд осторожно прокрался лесом вдоль бровки холма и ступил на дорожку, по которой они вчера бежали, спасаясь от ухватов. Через сотню метров миновали пропускной пункт – крохотную будку с крышей-пирамидкой, спрятанную в густых зарослях, и наконец, выбрались на шоссе. Замерев на краю леса, Аркадий и командир снова принялись слушать тишину раннего утра.

Со стороны канала тянуло прохладой, и ранний ветерок гнал растрепанные клочья тумана над водой. Ватные сгустки мешались с тающей мглой, и утренние сквозняки гнали их прочь. На траве лежала роса, листья деревьев поблескивали каплями влаги. Утреннее безмолвие успокаивало, и охотник не чувствовал никакой опасности.

И снова – вперед. Потянулись по правую руку фонарные столбы и маленькие летние кафе, постепенно ветшающие и разрушающиеся. Отряд свернул на обочину, чтобы создавать меньше шума. Охотник оглянулся, любуясь напоследок монастырем на холме, утопавшем в густой зелени. Стены его выдержали гнев ядерной стихии, бушевавшей над городом двадцать лет назад, не поддались они и времени. Печерский монастырь величаво стоял на холме, и над макушками деревьев гордо возвышались ярко-зеленые купола, увенчанные золотыми крестами.

И вдруг в девственную тишину вторгся неожиданный звук. Оттуда, с монастырского холма, долетел звук колокола. Все замерли, обратив взгляды на зеленые купола. Звон повторился еще дважды, проплыл над холмами и растаял в утреннем безмолвии. Колокольню отсюда не было видно, но Аркан почему-то представил, как там, на площадке, стоит монах в черной рясе и трогает веревки, глядя вдаль.

– Ветер, – недоуменно пожал плечами Лукич, переглянувшись с охотником. Богус ничего не сказал. Еще с минуту они стояли, глядя на купола монастыря, но звон больше не повторялся. «Как напутствие в дорогу», – мелькнула в голове шальная мысль. Охотник улыбнулся и уверенно зашагал вслед за товарищами.

Их путь лежал дальше, вдоль длинного и прямого шоссе. Мелькали в густых зарослях просевшие крыши низеньких строений, слева длинной лентой тянулся Гребной канал. Иногда посреди пустынной дороги путникам встречались редкие машины. Смолкли разговоры, и сталкеры уверенно шагали вперед. Девушка тащилась в хвосте отряда, еле поспевая за мужчинами.

Наконец, Аркадий приметил в зарослях лесенку, уходящую вверх по склону. Отряд свернул с дороги, и командир еще какое-то время слушал звуки утреннего леса. Потом первым шагнул на ступеньки и потопал вверх. Техник пропустил девушку вперед и замкнул шествие. Короткое восхождение – и вот уже отряд стоял на площадке, окруженной кустами. Перед ними возвышался небольшой храм с зелеными крышами и куполами. Белые стены слегка потемнели от времени, но в целом строение хорошо сохранилось. Не задерживаясь, Богус нырнул в узкий проход между бревенчатым старым домом и забором из профнастила. Впереди, в зарослях снова угадывались ступеньки лестницы, уходившей вверх по склону.

На этот раз подъем оказался длиннее и утомительнее. Заросли охватывали лестницу, над головами свисали какие-то лианы и корявые ветви, под ногами похрустывали опавшие сучки. Осилив последние ступеньки, охотник почувствовал, как колотится в груди сердце. Восхождение на холм завершилось, и отряд уперся в кирпичный забор коттеджа. Впереди уже маячили цветные высотки нагорной части города.

Наконец, отряд выбрался на широкую дорогу. Командир сразу свернул направо, давая знак двигаться дальше. По правую руку замелькали низенькие здания магазинов и узкие парковки, забитые гнилыми машинами. Аркадий задрал голову, – низкое, словно перепаханное плугом хмурое небо повисло над мертвым городом. Безрадостная картина.

– По Фруктовой пойдем, – не оборачиваясь, тихо сказал командир. Аркадий знал этот маршрут, но давно уже не бывал здесь. Правда, с годами тут мало что поменялось: те же обветшалые здания, обрывки проводов на фонарных столбах, молчаливые подворотни, зарастающие с каждым годом все сильнее. Тихо шаркали подошвы ботинок по асфальту, да негромко шелестела листва на придорожных деревьях.

Возле массивной девятиэтажки из красного кирпича Богус свернул налево. Узкая дорога, с обеих сторон заставленная автомобилями, уходила перпендикулярно от основного шоссе. Неторопливо шагая по асфальту, Аркадий косился направо, разглядывая тихий «спальный» уголок. Охотник и сам когда-то жил в подобном районе – с тихими дворами и окнами, выходящими на детские площадки, а не на оживленные шоссе. И если даже спустя двадцать лет Покровка сохранила грацию и величие, то здесь до сих пор чувствовалось спокойствие той, старой жизни. Но сейчас узкие улочки и тихие дворы,