кто ее покрыл? Возможно, папашка не из мелких. Большая кладка?

— Таких в коробе — три штуки. От добра добра не ищут, сам понимать должен.

— Ого! — вырвалось у рыжего охотника с подпаленной шевелюрой. Дьюи с первого дня сбора ватаги был в ней казначеем. По самым скромным оценкам, подобное яйцо могло уйти на торге за полторы сотни полновесных золотых монет имперской чеканки. — Через две — две с половиной седмицы рурги начнут проклевываться, надо поспешать на торжище.

— Дядько, а это чьи? — влез в разговор старших Парк. — Вдруг Ристар разорил кладку черного рурга? Ну того, про которого он рассказывал? Деревенские бают, что тот на рыбаков нападает. И мы сами обглоданные кости секача видели. Говорят, что это черный того кабаняку завалил.

— Не мои, — хохотнул Дьюи и тут же продолжил: — А так… интересный вопрос ты задал. Тут думать надоть. Чего не знаю, того не знаю, не видал я черного, а деревенским верить — себя не уважать. Со страху они такого тебе наплетут, гхм, никаких ушей не хватит, да и соврут — недорого возьмут.

— А у рыбаков у каждой рыбины глаза с кулак… — Сделав неопределенный жест ладонью, добавил Гирн, перекладывая добычу с руки на руку. — Я упоминал, что в дупле сидела золотая? Злющая тварина, насилу амулетом вытурили. Ристара, подлюга, добре когтями подрала. Не гоношись, не до смерти, только по лесу и скалам он пока не ходок. А вот Сторм получил изрядно от этой дряни. Чуть промедлили бы — и эта скотина перегрызла бы Сторму горло, кидалась, как оглашенная, магический пугач побоку. Так что Ристару пришлось прикончить тварину.

— Это ж надо! — присвистнул Дьюи. — Дожили, ранее мы не убивали рургов. Что, совсем никак?

— А что ему оставалось делать-то, если эта чертова тварь нипочем не хотела улетать. И амулеты ее не брали. Спугнули было поначалу, но она вернулась и давай драть Сторма. Тот от неожиданности даже несколько добытых ранее яиц выронил. Золотая развернула целое побоище из-за тройки яиц.

— М-да, сдается мне, не к добру вы ее прикончили, как бы нам потом боком не вышло…

— Дядько, а если все ж это гнездо было черного рурга? Подумай, вдруг золотая — его самка…

— Да что ж ты заладил: черный рург да черный рург! — остепенил племянника Дьюи. — Дался он тебе. Видно, рыбаки тебе все мозги выполоскали своими байками. Даже если так, что с того? Поздно кричать караул.

— Как что, дядько? Вряд ли ему это понравится.

— Да что он у тя такой пугливый? — хохотнул Гирн, косясь на Дьюи.

— Говорю ж, рыбаки все мозги выполоскали малому. Ух! — шикнул рыжий на племяша. — Ладно, одобряю, если сняться завтра, то мы до Империи успеем добраться. — Дьюи вернулся к первоначальной теме разговора, задумчиво почесал поджаренную маковку и скривился от боли.

— О чем я тебе битый час толкую, — дернул бородой командир. — Нет, ты гляди, совсем твари охамели, что они там за птичий базар устроили?

Аккуратно, со всей осторожностью уложив ценную добычу в короб и пересыпав яйцо прелой листвой, Гирн посмотрел на противоположный конец поляны, где зеленые и голубые рурги устроили драку.

— Куда?! Адовы отродья! Пшли вон! — донеслось из-за палаток.

Закружив карусель схватки, в которую втягивалось все больше и больше рургов, хитрые твари отвлекли внимание людей от пары больших корзин с прелой соломой и листвой, в которые гильдейцы успели переложить львиную часть добычи. К радости людей, главный приз хранился отдельно. Пока одни вовсю хлопали ушами, полтора десятка крылатых воров по-пластунски подкрались к объектам повышенного внимания, что остались без должного надзора. И все бы им удалось, но располосованный когтями золотой самки охотник смешал все карты группе освобождения «заложников». «Спецназ» цвета весенней листвы проглядел раненого человека, который, валяясь на куче свежескошенной травы в тени полотняного навеса, отходил от ратных трудов. Рурги успели разорить одну корзину. Добраться до второй мелким диверсантам не позволил активированный магический девайс с функцией отпугивания и нагона жути на крылатое воинство. Истошно заверещав, зеленые воришки встали на крыло, при этом не выпустив из лапок ни одного выкраденного яйца.

— Олухи, чего вылупились? — морщась от боли, рявкнул Ристар, а это именно он давил на амулет в благословенном теньке. — Шугайте их пугачами, бестолочи!

Дважды повторять не пришлось, ватажники тут же воспользовались советом и магической поддержкой, за пару секунд общими усилиями очистив поляну от многочисленных рургов, которых оказалось намного больше трех десятков. Несколько раз тренькнули короткие луки. Люди Гирна были доками не только по части добычи зверя, с опытными воинами в одеждах гильдии охотников редко кто решался скрестить меч или шпагу. Безбашенные наемники сразу становились тише, если во время веселой пирушки в харчевню вваливались охотники. Колющее и режущее у последних всегда было отменного качества, и науку умерщвления себе подобных они знали в совершенстве, ведь гильдии не привыкать получать заказ на специфическую охоту… За несколько ударов сердца Бак и Лор открыли крышки обшитых кожей тулов, подхватили луки — лес не так пуст, как хотелось бы некоторым, очень часто место хищников занимают разбойники различных мастей и привычка держать оружие под рукой не раз и не два доказывала ватажникам свою полезность, и принялись сокращать поголовье огнедышащих налетчиков. Двузубые наконечники стрел, предназначенные для пернатой дичи, одинаково хорошо ссаживали на землю и птиц, и крылатых ящериц. Шесть дракончиков, по три на каждого стрелка, истекая кровью, рухнули в траву и на деревья. Один из голубых малышей, зацепившись крыльями за развилку веток, словно распятый повис на дереве. Тонкий писк боли прервал боевой срезень,[15] располовинивший несчастного. Из мрака чащобы донесся рык, в котором в равных долях перемешались боль, ярость, ненависть и жажда крови. Бак и