Лилина осталась одна, что-то держало ее на берегах озера, не давая покинуть обжитое место. Какая-то надежда. На что только? Лилина сторонилась людей, и было из-за чего. Кто бы мог подумать, что она влюбится в рурга.

Лилина отрицательно помотала головой: не в рурга, а в того, кто носил шкуру ее домашнего питомца. Любовь изменила ее до неузнаваемости. Говорят, что любовь делает уродцев красивыми, с ней вышло наоборот. Ногти на пальцах рук сменились крепкими острыми когтями, бархатную кожу заменила гладкая чешуя, об остальном и говорить не хочется. Зато появились крылья и небо. И глаза — красивые и выразительные, несмотря на вертикальный зрачок. Через год на головах юных самок появился легкий золотистый пушок, вскоре превратившийся в густые шевелюры, скрывавшие аккуратные рожки, росшие назад. Лилина стала намного сильнее физически и магически, в остальном же была все той же доброй, немного стеснительной девчонкой.

Три месяца Лилина хозяйничала одна, постепенно скатываясь в депрессию. Устав от одиночества, она отправилась в путь, и надо же было такому случиться, что ноги и крылья привели странницу к монастырю на окраине Тумры.

Брат Фра встретил и приютил Лилину. Ему она рассказала все, без утайки. Настоятель обладал даром слушать и слышать, он принял ее такой, какая она есть. Их беседы стали настоящей отдушиной для Лилины, а монастырь постепенно занял нишу любимого дома. Здесь она могла спокойно почитать древние книги и трактаты, которые фанатично собирал настоятель. Могла надолго уйти в лес и жить там по месяцу и более, зная, что никто не заселится в ее келью и не вытащит закладки из библиотечных книг, которые она читала. Могла в любой момент вернуться обратно, иногда таща на плечах забитого дикого быка или оленя, иногда — с пустыми руками.

Здесь, в обители, она узнала все о давних событиях и гражданской войне. Дария убили в битве при Громмо. Отвергнутый жених возглавил атаку конницы, как будто без него там бы не справились. Маги банкиров не миндальничали, шарахнули «огненной дланью». Хоть они и смешали с грязью полторы сотни уланов своей конницы, но главной цели добились. Принц Дарий остался навечно лежать в поле с раздробленными костями и сломанным позвоночником.

Из принцев крови и герцогов гражданскую войну не пережил никто. Старая династия почила в бозе. Войска под предводительством барона Лера наголову разгромили армию противника. Врагов гнали трое суток. Никто доподлинно не считал, сколько поместий освободилось и лишилось хозяев после сражения и сколько их освободил барон, назначенный протектором Дитара до оглашения вердикта Поместного собора. После этого Сажу Лера обязан был сложить с себя диктаторские полномочия и передать всю полноту власти избранному волей Собора королю и родоначальнику новой правящей династии. Протектор дела передавал недолго, просто сменил высокий шлем на королевский венец и умостил зад на мягкую подушечку трона.

Народ говорит, что при его величестве Сажу Первом жизнь стала легче, налогов он не увеличивал, умело лавировал между различными гильдиями, не давал застаиваться военным и покровительствовал искусствам. Император поскрипел зубами, но признал Лера легитимным правителем. А кого еще? Так что братик сейчас числится принцем крови и наследником престола. Пусть тешатся, ей не жалко. Сама она о придворной жизни если и думала, как-никак принцесса, то только с содроганием. Ей до смерти хватило интриг несостоявшейся свекрови и предательства жениха.

Три года в обители, три года — в гнезде и пещере. Прошло почти шесть долгих лет, но смертельная тоска ни в какую не желала отпускать кровоточащее сердце.

Лилина вложила закладку между страниц и захлопнула книгу. В другой раз дочитает.

В дверь постучали.

— Открыто, — откликнулась Лилина.

Пригнувшись, в келью вошел высокий гость, с головы до пят закутанный в свободный плащ.

— Здесь принцессы обитают? — задал бесцеремонный вопрос вошедший.

Лилина напряглась. Десятки вопросов заметались в ее голове. Кто его впустил? Как он узнал?

— Кто вы такой? — приготовившись бить на поражение, спросила Лилина.

— Царевич-лягушевич! По дороге на ягодные поля встретил я брата Фра. Настоятель долго не признавал старого друга, но, признав, обрадовался безумно и выдал страшную тайну о принцессе, заточенной в темных казематах. Дева невинная не ест, не пьет, томится тоскою сердечной, проливая слезы горькие по черному рыцарю в плаще из крыльев рурга.

— Откуда…

Гость хихикнул и скинул плащ.

— Здравствуй, солнышко! Какая ты стала красавица!

— Скайлс? Скайлс!