моего глаза у меня баркас как баркас, хоть и большой, а для местных жителей – просто крупное судно. За триста тонн суда считались гигантами. Бригада корабелов, что занималась моим баркасом, строила суда значительно меньше. Работа им была немного непривычной, да ещё тип постройки незнакомый, но работали охотно и с огоньком. Тем более, пока этот месяц судно находилось на стапеле в полуразобранном виде, я от них не отходил. Те могли закончить недели за три, но так как я часто вносил поправки, работа затягивалась. Однако за работу я щедро платил, так что особо роптаний не было, делали всё, что я сказал. Причём бригадир – а он, по местным меркам, инженер-кораблестроитель, хотя никаких знаний не имел, опыт получил, начав работать мальчишкой на верфи, своим умом поднялся – сразу принял меня за своего, корабела, и чем дальше модернизировался баркас, тем больше он убеждался в моей правоте и относился ко мне со всё большим уважением. Ну а когда баркас прошёл ходовые испытания, всё на месте, даже волнами, что били в борта, медные пластины не содрали, как тот пытался предречь, покрашенные в цвет дерева, я вообще вознёсся для него на небывалую высоту в качестве кораблестроителя. Для местного времени многое из того, что я применял, действительно было новаторским. Кстати, открытую палубу в районе мачты, а она у меня теперь усиленная, застелили, так что палуба у меня теперь была сплошная с люками, что вели внутрь судна. Кормовых надстроек не было, ровненькая. Что раньше мне не нравилось, отсутствие бушприта и носового паруса, которые заметно увеличивали манёвренность судна. А теперь бушприт у меня был, такелаж немного изменён, но главное – манёвренность повысилась, в чём я убедился, ещё идя по Темзе, а на водах пролива только закрепил это своё убеждение.

Когда баркас подошёл к пристани, бригадир тут же покинул судно. Целовать землю от счастья тот не стал, но лицо счастливым от возвращения у него было, это заметно невооружённым глазом. Задерживаться в Англии не хотелось, местные порядки мне не понравились, да и то, как тут живут местные, тоже. Думаю, причина, что я не подхватил местную болячку, которая вокруг летает, в том, что мылся каждый день, часто сам омываясь, и содержал себя и одежду в чистоте, как в принципе и место своего проживания, шатёр. Даже то, что готовил для себя сам, могло сказаться, а вот в Лондон я не ходок больше. Тем более всё, что надо купить, купил, и занимался модернизацией своего судна, когда из Лондона донеслась курьером паническая весть – начался мор. Жуть. Я после этого быстренько помылся, с мылом у меня проблем не было, купил жидкое ещё в Индии. А местные ничего, почесались, оставляя на коже грязные разводы, и выставили охрану на въездах. Так что когда потянулись жители, спасаясь, из столицы, их выпроваживали – зараза в деревне никому не нужна. Мол, идите дальше, там вас встретят и обогреют. Может быть.

Раньше я думал, что сантиметр грязи – это не грязно, а два сантиметра само отпадёт, это такая шутка. Теперь при этих словах я не смеялся. Тут даже женщины, у которых якобы в подкорках вбито, что нужно держать тело в чистоте, ходили с таким амбре немытого тела, что меня постоянно тошнило. Я так и не смог привыкнуть к этому, даже во время ремонта судна старался быть с подветренной стороны, потому что воняли местные строители так, что глаза слезились. Да, я тут считался изнеженным юношей, несмотря на постоянные тренировки с саблями, но перебороть себя не смог. Общение с местными старался свести к минимуму и ничего без предварительной чистки из их рук не брал. Наше общение начиналось и заканчивалось только при работе над баркасом, больше с ними отношений я не поддерживал. Не то чтобы не хотел, нормальные люди, вонь едва терпел, а местные снюхались, видимо. Привыкли и не обращали внимания, вшей только ловили и давили. Гадость. Думаю, то, что мой арендованный склад и шатёр стояли немного в стороне, помогало, ничего не подхватил, да и тренировками занимался интенсивно, лишь деревенских мальчишек собирал.

Я, конечно, приукрашиваю, сам видел, как бригадир в речке мылся, но за месяц в первый раз, так что, думаю, это было редкое исключение. Тем более его бригада раскачала и закинула туда. День рождения праздновали, тут оказывается, это тоже отмечали.

Как бы то ни было, баркас испытания прошёл и, как договорились, прямо тут же, при всём честном народе я выплатил оставшуюся сумму бригадиру. Пересчёт показал верность оплаты, и корабелы подтвердили, что сделка завершена. Завтра я отплываю, задерживаться не хотелось. В России уже лёд должен пойти на реках, так что пока доберусь до Невы, наступит лето и можно ходить по рекам. Время терять не стал, это корабелы отдыхали, у них три дня выходных, что старший дал, а потом они начнут постройку очередного судна, заказчик тут уже не раз бывал, напоминал о себе и о заказе. Вот я и решил, пока есть время, заняться погрузкой. Нанял тех же парней, сыновей мастеров с местной верфи, и постепенно трюм судна был частично загружен. Обе кулеврины и ружья – на корму, у меня там арсенал был, моя каюта находилась в носовой части, уже отделана и подготовлена. Только личные вещи занёс и по местам разложил. Хорошая каюта, однако и у неё минусы были, например, отсутствие окон. Тут или светильником пользоваться, или дверь открытой держать.

Кстати, насчёт двери и модернизации судна. Я всё же немного слукавил, или, вернее, неправильно сказал. Судно в центре действительно заимело палубу, но не полностью, а только по бортам. Центр был открыт, как и раньше, и на случай непогоды закрывался чехлом. Я специально оставил центр с мачтой открытым, для меня он как окоп. Вот эти палубы из толстых досок по бортам теперь отличная защита, а то я уже знаю, какие высокие тут корабли, и борта перестают быть защитой, когда те подходят ближе.

В общем, до самой темноты шла погрузка. Неспешная, так как я отслеживал вес вещей, дифферент мне не нужен. Ночевал я тут же, шатёр тоже находился в трюме, как и его шесты, обещал я их сделать складными и сделал, так что много места те теперь не занимают. В носу снова красовалась пушка, укрытая чехлом. Порох имелся, свинец я в Лондоне прикупил, сделал заказ на ядра, даже успел получить их до мора. Пятьдесят процентов не принял из-за плохого качества, откатал и забрал едва треть, уплатив за них. На возмущение кузнеца, тот требовал, чтобы я оплатил всю его работу, ответил, что работать надо лучше. Когда тот схватился за молот, я приставил к шее кончик сабли, на чём наша пикировка и закончилась. Может, тот и пытался бы на меня наехать, но я тогда в последний раз был в городе, а потом начался мор. Больше не встречались.