Парус весь в дырах, можно сказать, в клочьях, носовая палуба в рытвинах и царапинках, а пушки не было, лишь рваные канаты.

– Меткий выстрел, – с кривой усмешной выдохнул я и, посмотрев в сторону судна противника, добавил: – А может, и случайный.

У борта каракки не стройным рядом встали стрелки, аркебузиры, готовя свои фитильные ружья, – видел, как они раздували огоньки на фитилях. Я подхватил штуцер и, прицелившись, выстрелил. Офицер, стоявший с поднятой саблей в руке, видимо ожидая, когда они войдут в зону уверенного поражения из ружей, снесённый пулей, свалился с ног. У него на груди была кираса, вроде чеканная, однако для пули это всё равно. Если даже не убила, то нанесла такие увечья, долго выхаживать придётся. Похоже, мой выстрел и вскрик офицера дали повод выстрелить одному воину, и тут же нестройно загрохотали остальные. Зря, далековато, эта прицельная дальность не для их ружей, а вот для моего штуцера как раз дистанция уверенного поражения.

Присев, я прислонился к борту баркаса и стал быстро перезаряжать карабин, изредка поглядывая в сторону каракки. Там артиллеристы тоже возились в башнях, но не думаю, что они будут стрелять. Основа сражения этого времени, как я говорил, абордаж, вон уже часть команды готовится к нему, да и, полагаю, трофей им пригодится – вся команда в лодку, в случае потери судна, не поместится, а тут такой подарок от меня – баркас и лодка-долблёнка.

Я быстро выглянул и снова выстрелил. Тут же в борт впились четыре стрелы, хм, у них и лучники есть, разнообразие оружия удивило, но я успел нырнуть обратно, довольный своим выстрелом. Капитан, я думаю, не ошибся, получив пулю в голову, в прямом смысле пораскинул мозгами, а я получил небольшую отсрочку. Сейчас оставшиеся офицеры должны решить, кто будет главный, дав мне время на перезарядку. Снаряжая штуцер, я прислушался, каракка приблизилась настолько, что я уже слышал голоса и крики команд. Вот и сейчас донеслось несколько.

– Испанцы, что ли? – прислушавшись, пробормотал я, пока руки на автомате делали привычную работу, например, сейчас заворачивали в ствол пулю.

Теперь можно предположить, какому государству принадлежит судно. Команды сейчас разношёрстны, может, это просто попался горластый испанец из команды.

Быстро перебравшись на корму, так как меня ждали на старом месте, я, положив ствол карабина на борт, высунулся и выстрелил. Почти сразу грохнуло несколько ружейных залпов в ответ да лучники отработали. Кстати, не лучники, арбалетчики, мне удалось рассмотреть как их самих, так и болты, торчащие в борту, до этого я только характерный стук слышал. Хорошо, у меня доски толстые, насквозь не пробили, хотя в двух местах жала и торчали. Мой выстрел был хорош, я успел за время прицеливания определить, кто стал старшим, думаю, не ошибся, выбрал самого активного по жестикуляции. Его снесло с ног, как и первого офицера, хотя этот кирасы не имел.

Снова укрывшись за бортом, я не стал перезаряжать штуцер, не успею, да и, честно говоря, не до него сейчас. Тридцать метров между нашими судами. Вытащив из кобуры оба револьвера, я выглянул и с двух рук стал вести прицельный отстрел солдат-аркебузиров, досталось и арбалетчикам. Они выстроилась у борта так скученно, что пули зачастую наносили серьёзные раны не одному, а сразу двум, а то и трём морякам и солдатам. Отметив двух матросов с крюками в руках, тремя последними выстрелами поразил их. После чего, присев, стал менять барабаны. При использовании револьверов, не буду отрицать, случались осечки, но в этот раз повезло, четырнадцать выстрелов и не одного зря, все в масть.

Ответный залп как аркебуз иров, так и арбалетчиков пришёлся на тот момент, когда я уже укрылся. Да и ответ был каким-то жидким. Из пяти арбалетчиков двое выбыли, из двух десятков солдат семь можно списывать в безвозвратные потери, ещё с десяток были ранены, кто серьёзно, кто нет. Я понимал, что арбалетчики успели перезарядиться быстрее меня, поэтому, нацепив на ствол штуцера шляпу, поднял её. Сразу три болта прилетело, но лишь один пробил её, и даже хлопнуло два выстрела, видимо, кто-то из солдат воспользовался не своим оружием, а тех, кто не успел выстрелить, будучи убитым. Хитро.

Встав на колено, я снова показался над бортом и открыл огонь. Между суднами оставалось меньше десяти метров, так что огонь был точным, ни одного выстрела мимо. Стрелять приходилось чуть ли не вертикально вверх, борт испанского судна возвышался над моим баркасом, однако испанцы повели себя, скажем так, необдуманно. Да, их судно сильно осело, и, вероятно, офицеры требовали как можно скорее взять мой баркас на абордаж, поэтому у борта выстроилась чуть ли не вся команда, за сорок человек, сколько места нашлось, столько и столпилось. Все с разными клинками да морскими палашами. Хм, как будто не видели, что я один, уже давно должны были убедиться в этом.

Мои выстрелы снова были прицельными, и выбивал я не только офицеров, но продолжал зачищать арбалетчиков и аркебузиров, пока они для меня самые опасные. Добил остатки этого воинства и прошёлся по толпе моряков. Раздавались крики раненых и стоны, а я прыжком ушёл в открытый люк кормовой каюты. Укрываться у борта смысла уже не было, каракка, двигавшаяся больше по инерции со спущенными парусами, на удивление мягко стукнулась о борт моего баркаса, и испанцы хорошо видели всю мою палубу, а в каюте хоть какой-то шанс.

Откинув барабаны, я судорожно стал вставлять новые, успел перезарядить один револьвер, когда первые босые ноги ударились о носовую палубу баркаса, тут же и остальные абордажники с воплями, подбадривая себя, стали спускаться на моё судно. Дверь я не закрывал, да и хлипкая она, снесут одним ударом, поэтому видел, что творится на палубе. Испанцев с каждым вздохом становилось всё больше и больше, но и я успел перезарядиться, поэтому, когда ко мне сунулись двое с пиками в руках, то прозвучало два выстрела, и те упали с простреленной головой, а я уже частил по остальным. Ни одной пули мимо – вот мой девиз. Причём, если кто-то из пиратов стоял за другим, я старался сделать выстрел так, чтобы пуля, пройдя тело одного, зацепила и второго. Таким образом, я наносил множество ран, выводя из строя больше противников.

Как только револьверы снова были разряжены и выстрелы смолкли, я аккуратно положил их на один из мешков с сушёными листьями чая и, выхватив