брани. Я вновь и вновь использовал все способы, чтобы убедиться, что я не сплю. И щипал себя, и долбал кулаками стены, и даже окунул голову в стоявшую у стены емкость с водой, на поверхности которой плавали льдинки. Бесполезно. Только голова закружилась. Кажется, я перенапряг свое новое тело, и теперь чувствовал себя не лучшим образом. Вдох, выдох, вытереть испарину… какой смысл беситься и истерить, если ничего не меняется? Я по- прежнему находился в очень странном незнакомом помещении, и повторяющее мои движения отражение было похоже на кого угодно, только не на меня самого.
Зеркало ничем не отличалось от других предметов в комнате. Оно тоже было ледяным. Но изображение на поверхности оказалось довольно чистым и четким. Что абсолютно меня не радовало. Из его глубин на меня смотрело существо, определенно не являющееся человеком. Одни уши чего стоили! Узкие, длинные, острые и слегка подергивающиеся от волнения. И кожа чересчур белая, с каким-то голубоватым отливом. Кстати, несмотря на то что я находился в снежном помещении и стоял на ледяном (в прямом смысле этого слова) полу, мое тело не мерзло. Совершенно. Да и когда я голову в воду со льдом совал, то вовсе не испытал неприятных ощущений. Сыро – было. Холодно – нет. Интересно, из чего же мне компресс делали, если я прохладу почувствовал? Или это мое тело было чересчур разгоряченным?
Стянув с себя длинную ночнушку из белого плотного шелка (если это – местная мода, то она на редкость отвратная), я начал рассматривать собственную новую внешность. Серые глаза, длинные белые волосы, смазливая физиономия и очень, очень субтильное телосложение. Где, где мои мышцы, накачанные непосильным трудом в спортзале и на соревнованиях по воркауту?[1] Новое доходяжное тело вызывало раздражение. Набор костей какой-то, обними и плачь. Анемичная андрогинная внешность и изящные руки, абсолютно не приспособленные к труду.
Единственное, что мне понравилось – довольно странный рисунок на коже в виде морозного узора. Причем не татуировка, а нечто типа родимого пятна. Узор полностью охватывал правую ногу, потом его рисунок, поднимающийся по бедру на правый бок, становился не таким плотным, а затем и вовсе превращался в тонкий штрих, расчерчивающий шею и поднимающийся по лицу.
За дверью послышался разговор, и я, вновь напялив сорочку, нырнул в постель и притворился спящим. Пока я что-то не чувствовал готовности предстать перед местными аборигенами. Учитывая мое полное незнание местных реалий, они сразу определят, что с их пациентом что-то не так.
Мои попытки понять хоть что-то из разговора ничем путным не закончились. Напевный, плавный язык мне абсолютно не был знаком. И все-таки, как ни странно, я понимал общий смысл сказанного. Речь шла о каком-то ритуале взросления, который прошел не так, как надо. И о моем теле, которое целый эргень не могло очнуться. Интересно, эргень – это сколько? А вот насчет ритуала – это очень интересно. Возможно, это мой шанс выкрутиться. Если уж он изначально пошел не так, как надо, то вполне мог закончиться амнезией. Вариант удобный и все объясняющий. Мне на лоб легла холодная ладонь, а потом была белая вспышка, и я снова потерял сознание.
Не могу сказать, что я очнулся. Скорее, впал в какую-то разновидность транса. Я вроде бы понимал, что не сплю, но никак не мог влиять на происходящее. Две части меня сливались в единое целое, пытаясь прийти к единому знаменателю. Получалось хреново, поскольку половинки были настроены по отношению друг к другу довольно агрессивно. И мое сознание словно перескакивало из одного разума в другой. То я был обычным провинциальным парнем Лехой, 25 лет от роду, который окончил универ, отслужил в армии и уже два года пытался покорить столицу (небезуспешно, кстати, поскольку на хлеб с икрой и съем хаты я спокойно зарабатывал). А то я вдруг становился снежным эльфом, младшим княжичем Эйсвира, который своевольно изменил ритуал, чтобы быстрее приблизиться к совершеннолетию. И лет мне, между прочим, было 150. Правда, по эльфийским меркам это примерно равнялось пятнадцати человеческим, и непрошибаемая самоуверенность бывшего владельца моего нового тела данный факт только подтверждала.
Зачем нам слушать учителей и вникать в умные книги? Мы же лучше всех знаем, как надо правильно ритуал проводить! Сопляк, блин. Вот как узнать, чего он такого нахимичил, что в его тело мой разум забросило? Отвечай, лишенец! Что? Призвал чужую сущность, которая должна была на тебя пахать, делясь жизненной силой и знаниями? Угу. Щаз. Разбежался, дохляк ушастый. Посмотрим еще, кто кому помогать будет. И что-то мне подсказывает, что командовать парадом буду я.
Первым моим порывом, конечно, было вышвырнуть из моего сознания этого малолетнего придурка. Но, поразмыслив, я отказался от данной идеи. Амнезия – это, конечно, хорошо. Но чужая память – куда как лучше. Мелочи, из которых складывается повседневная жизнь, иногда оказываются вовсе не мелочами. И раз уж я попал в иной мир, нужно здесь как-то устраиваться. А для этого необходимы знания.
Слияние двух сущностей оказало на меня самое положительное воздействие – я, наконец, успокоился. Нет, я не забыл свою семью и свой мир, но начал относиться к прошлому как-то отстраненно. Словно частично заледенев. Полагаю, что такой поворот мне был только на руку, поскольку постоянные переживания за своих близких и попытки осознать себя в новом мире и чужом теле могли закончиться реальной психушкой.
Очередной визит врачевателей прошел как нельзя лучше. Во-первых, я их «вспомнил», а во-вторых, от радости по поводу того, что я очнулся и изволю пытаться говорить, они готовы были кинуться выполнять любое мое желание. Ну еще бы! Пусть и младший, но княжич все-таки. И неважно, что он сам, лопух такой, с ритуалом подставился. Смерть младшего сына князь не простил бы. И виновных быстро назначил бы.
Несмотря на доставшуюся мне память, я с любопытством рассматривал первых увиденных мною аборигенов. Такие же остроухие, как и я, с надменными физиономиями, облаченные в белые балахоны (подсознание подсказало, что это одежды врачевателей), с чуть более темным цветом кожи и длинных волос, они двигались так, словно перетекали из одной позиции в другую. Занятное зрелище.
