о жизни в колледже, о занятиях, о преподавателях и однокурсниках. И львиную часть рассказа Сеславия посвятила Виктору. И себе.
– Сибил учит меня всему. Не только этикету и танцам. Но и тому, как быть красивой. Вот ты, Оляна, как накладываешь основу под помаду?
– Я? Под помаду? – Мне даже изюм не в то горло попал. – Побойся Хранителей, я даже не знаю, как накладывать помаду!
Сеславия закатила глаза, и я почти услышала ее мысленный возглас: «Деревня!»
– Я умею создать образ скромницы, красотки, умной женщины, холодной женщины…
– Горячего копчения, холодного копчения, – продолжила я, и Дарька рассмеялась.
– Ты недооцениваешь важность подачи себя. А что ты будешь делать, когда выйдешь замуж? – вдруг спросила она почему-то у меня.
– Я даже не знаю, что буду делать до замужества. Чего уж говорить о том, что будет после. К тому же мне еще никто не предлагал.
– Я думаю, – Сеславия наклонилась к нам, – что Виктор хочет сформировать пары из студентов. На всех занятиях он ставит меня в паре с Кортом. Корт ничего, но уж слишком маленький. Ему бы все мечом махать. Мне нужен кто-нибудь постарше и опытнее. С кем я смогу раскрыть свои таланты полностью.
– Люстру не сбей, – хмыкнула я.
– Что? – не поняла Сеславия.
– Крыльями люстру не сбей, ангел наш.
– Ты ничего не понимаешь. Быть приближенной к королю – это отлично. Но быть королевой намного лучше.
– Так ты нацелилась на постель Виктора, – откинулась я на подушки.
Дарька и Сеславия поспешили ко мне присоединиться.
– Не просто на постель. А на замужество. И знания Сибил мне в этом помогут.
– Хороший тост, – фыркнула я.
Мы чокнулись черносливом и задумались, каждая о своем. Я все больше о прошедшем дне. Как и о словах Сеславии, что Виктор хочет сформировать пары из студентов. Прежде чем я уснула, успела пробормотать:
– Надеюсь, мне не достанется тот парень, с огромными бровями.
И Дарька сонно захихикала.
Хорошо, что наутро я, во-первых, успела сбежать из комнаты Сеславии раньше, чем получила выговор от Камил, а во-вторых, прочла памятки. Иначе явилась бы на первую пару к Альдреду в неподобающем виде. Ибо отчитывал он… сурово. А дело было в Эртане, который демонстративно явился на занятие в белоснежной рубашке и штанах для верховой езды. На вид ему было лет восемнадцать, может, чуть больше. И его, казалось, не трогало ни лишение ужина и обеда, ни наказание в виде уборки конюшни, раз уж он явился в таком виде на занятия. А я бы впечатлилась.
– Слушай, – шепнула я Сеславии, пока Альдред орал на парня, – и часто тут обедов лишают?
– О нет, – ответила та, – у нас наказания другие. Эртан – сын Альдреда. У него сильный дар, говорят, Виктор решил создать колледж, когда понял, что Эртана нужно обучать. Но характер у него не очень, он ненавидит отца из-за развода родителей, и такое, – она кивнула на преподавателя, – у них едва ли не каждую неделю.
– Хватит болтать! – Альдред повернулся к нам. – Вы пришли учиться или трепаться?
– Учиться. Простите, – пролепетала Сеславия.
– Вставай в строй, – сказал Альдред сыну.
Даже не отправил переодеваться.
Мы стояли в строю – сначала парни, потом девчонки. Альдред расхаживал перед нами, тщательно осматривая. Сеславию он заставил снять серьги, Дарьку – перевязать волосы. Мимо меня прошел, лишь равнодушно скользнув взглядом. Я тщательно изучила его памятку: надела короткие эластичные шорты темно-синего цвета, майку из такой же ткани, сняла немногочисленные украшения, убрала волосы и сняла перед входом в класс, где пол был мягким и ворсистым, туфли. Не хотелось ввязываться в скандал.
– Тебе, – он посмотрел на Дарьку, – Сибил должна была передать диету. Шаг в сторону от нее – вылетишь из колледжа. Тебе надо набрать вес.
Дарька поспешно кивнула.
– А тебе надо убрать пузо.
У меня едва не вырвалось кое-что неприличное. Но я сдержалась.
– У меня нет пуза.
Не считать же в самом деле едва заметный животик пузом.
Альдред рассмеялся так, что я уже могла обидеться и уйти, если бы не держал страх вылететь или еще чего похуже. Его пальцы чуть приподняли мою майку, и теплая ладонь легла на живот. Я вздрогнула, но отстраняться было некуда – за спиной стена.
– Здесь должны быть мышцы. Всех касается.
– Мы же девушки! – не выдержала Сеславия.
