– А вы уверены, что ваше правление станет лучшим вариантом, чем глобальная перемена, которую несут в себе Обломки-Сеятели? Я не хочу жить в мире, которым правят такие, как вы. Но я не встану на сторону порождений Зоны. Есть третий путь, и я его найду!

Наконец-то моего оппонента проняло. Сквозь маску хладнокровия прорвалась на мгновение гримаса ярости, а голос сорвался на крик:

– Да вы просто безумец! Подобные вам идеалисты и фанатики во все времена становились самыми страшными преступниками и убийцами! Нет его, третьего пути, нету!! Есть лишь мы или всеобщая гибель!

– Давайте оставим этот бесплодный разговор! Меня вы не переубедите. Я не хочу выбирать между Чужими и Хищниками. Если среди вас и есть меньшее зло, то отличия настолько мизерны, что о них и говорить-то не стоит. Я в вашей власти, так что лучше убейте меня сейчас. Иначе позже я убью вас.

Казалось, Нинко на грани того, чтобы так и поступить – дать отмашку автоматчикам или даже прикончить меня лично. Удержался он явно лишь огромным усилием воли.

– Предлагаю сделку, – произнес Нинко каким-то деревянным голосом.

– Вам нечего мне предложить.

– Да ну?! А как насчет жизни? Здесь вы умрете. И, в сущности, не важно, кто именно вас убьет: мы или мутанты, когда сюда ворвутся. Но я предлагаю компромисс. Перемирие на двадцать четыре часа. Для вас не секрет, что мы осаждены армией Зоны, а наша обороноспособность существенно подорвана вашими же усилиями. Уже очевидно, что это место нам не удержать. Придется отступать. Так вот, вы сейчас становитесь на нашу сторону и помогаете нам прорваться отсюда. После мы расходимся, но у вас остается шанс найти нас вновь и, если сохранится на то ваше желание, свершить вашу вендетту или умереть, пытаясь. Это уж как повезет. По-моему, честно.

На несколько секунд я даже задумался над его предложением. Впрочем, было и так ясно, что в нем не то что скрывается подвох, а оно все является одним большим подвохом. Нинко не лгал в одном: они в поганом положении, иначе бы прикончили меня, не дав прийти в сознание. А я, в своем нынешнем состоянии, сто?ю многих. Меня можно бросить на толпу мутантов, как ходячую мясорубку, чтобы я проложил этим гадам путь к спасению, а когда во мне отпадет надобность, они вновь «оглушат» меня, выведя из сверхскоростного режима, и пустят пулю в затылок. Дешево, надежно и практично, как говорил герой одного известного советского фильма.

И пока я соображал, куда именно и в каких выражениях послать босса заговорщиков вместе с его «сделкой», обстановка резко переменилась.

Что-то громыхнуло, и дом содрогнулся до основания. Послышались крики и стрельба. Автоматы в руках охранников даже не дрогнули, а вот хладнокровие их хозяина вновь дало сбой. Он дернул плечом, непроизвольно оглянулся, а в глазах его достаточно явно полыхнул страх. Не был этот главарь заговорщиков бесчувственным, не был. По крайней мере в том, что касалось его самого.

– Решайтесь же, Стрельцов! – крикнул он. – Времени мало!

Но ответить я уже не успел: с треском вылетела тяжеленная дверь в углу комнаты, и ворвались истребители.

Первых мутантов сметает, будто невидимой гигантской метлой. Это сработал «лояльный», оказавшийся кинетиком. Но в следующий момент внезапно и сильно холодает, словно в комнате открылся портал в Антарктиду. Точнее, это я так ощущаю, а «лояльному», в которого, собственно, и направлен удар фризера, приходится стократ хуже: он застывает, будто на него вылили ведро жидкого азота. Сам Новый, однако, не входит, прекрасно понимая, что его морозильные способности не спасут от автоматной очереди. Зато вновь появляются истребители. Автоматчики забывают обо мне и открывают огонь. С близкого расстояния пули АК-74 рвут плоть мутантов, превращая их тела в кровавое месиво, но один из истребителей, оранжевоглазый вожак, успевает плюнуть. Чудовищное содержимое его ядовитой железы попадает в шею одному из оперативников, и тот воет от боли, не переставая, однако, исступленно давить на спуск своего автомата и поливать тварей потоками свинца.

На мгновение во мне даже просыпается уважение к этому отчаянному парню, которому остается жить меньше минуты, но который каждую секунду собирается превратить в смерть врагов. Всего лишь на мгновение, так как мне надо думать о себе. Руки скованы за спиной, а в зоне досягаемости пальцев – никакой металлической мелочовки, которой можно было бы попытаться открыть наручники. Хана?

Между тем раненому оперативнику не дают минуты – фризер еще одним морозным залпом жестко корректирует мой прогноз. И тут сила внутри меня словно выходит из комы – похоже, Глушилка львиную долю своих ресурсов перебрасывает на подавление способностей Нового. Только толку-то от сверхскорости, если я освободиться не могу?!

Мутанты лезут и лезут в дверь, встречаемые уже очередями лишь одного бойца. Между тем Нинко, дав несколько выстрелов в коридор, кидается мимо меня к дальней двери, намереваясь бежать. Но я ему не позволяю. Моего стремительного движения, сделанного на почти сверхскорости, он не замечает и неосторожно приближается ко мне на опасное расстояние. Я вытягиваю ноги насколько могу и подсекаю шефа заговорщиков. Он грузно падает на пол, выронив пистолет. Пытается подняться, но я ловлю его шею двумя ногами и, плотно зажав, резким движением с хрустом ломаю ее. Боец всего этого не видит, продолжая садить в коридор из автомата, но Глушилка с ужасом смотрит на мои действия, не пытаясь, однако, вмешаться. Видимо, все ее силы уходят на сдерживание фризера. Похоже, Измененный матерый, из тех самых, прокачанных.

– Ключи! – одними губами произношу я, указав взглядом на бездыханное тело Нинко. – Найди ключи – и я помогу тебе!