осторожно серебро в чашу слил. И так повторил трижды, пока золото не засверкало солнечными оттенками.

– Всё! – выдохнул Никита.

– Дай посмотреть! – заторопился Антип.

– Погоди, остынет, в руках подержишь! – Серебра вышло из породы вдвое больше, чем вчера, золота – с ноготь среднего пальца. Но это было начало, первая проба. Антип ухватился за ещё тёплый комочек, подкинул на ладони.

– По весу, как четыре-пять копеек будет.

А как копейка выглядит и сколько весит, Никита не знал. Тоже приблизительный вес прикинул – грамма три-четыре. Попробовал на зуб прикусить. На золотом комочке след остался. Это очень хорошо, мало примесей меди. Уж точно не 585-я проба, выше. Но он не ювелир, приборов не имеет.

Ошалевший от вида полученного золота Антип уселся в углу на лавку. Золото в сжатой кисти держал, глаза прикрыл. Явно оценивал возможности производства.

– Антип, ты не уснул? – спросил Никита.

– Счастлив я, не мешай. Сколько лет кислотой дышал, опыты ставил, а золото получить не мог. А тут появляешься ты и показываешь. Оказывается, просто.

– Просто для тех, кто знает. Пошли отсюда.

– Как пошли?

– Есть охота, не завтракали ещё, а уже и обеду быть пора. К тому же ртутные пары для здоровья плохо.

– Э, ерунда. Небольшой горн на заднем дворе поставить можно, все пары ветром унесёт. День сегодня у меня особенный, отметить надобно.

Поднялись из подвала, умылись у колодца и в избу.

– Заждалась я вас. Работнички! Обед давно готов, садитесь за стол, – встретила их супружница Антипа.

Антип не удержался, протянул ладонь с кусочком золота жене.

– Зри и любуйся!

– Это что?

– Эх, бабы! Золото это! Никиту благодарить надо, научил! Поставь-ка нам ради такого случая пиво или мёда стоялого, хмельного.

Как можно мужу перечить? Не по домострою. Да убоится жена мужа своего. Не в смысле страха писано, а подчиняться супруга мужу должна, он голова в доме.

– Откуда пиво? Ты его варил?

Хозяйка выставила кувшин сидра, местного яблочного вина. Выпили по кружке за успех, потом поели. Для Никиты распорядок непривычный. Утром надо завтракать. А сейчас получалось, и завтрак, и обед, и ужин вместе. После еды приняли ещё по кружке вина. Слабенькое, сладкое, оно пилось легко.

– Спать пора, – объявил Антип.

Как наступали сумерки, жизнь прекращалась во всём городе. По улицам ходили сторожа с трещотками, на перекрёстках стояли заставы из городской стражи как защита от татей. Но и просыпался город рано, с первыми лучами солнца.

– Никита, я снова в монастырь за киноварью, а ты в подвал.

– Надеюсь, ты отправишься в другой монастырь?

– Это почему ещё?

– Только вчера брал, по местным меркам много. Могут вопросы возникнуть – зачем? Что ответишь?

Антип в затылке почесал.

– Верно, пойду в Николаевский мужской монастырь. Немного дальше, но я там не был.

– Приготовь разумное объяснение, если спросят.

– Кому оно надо? Плати деньги и забирай.

Ох, беспечен Антип! Как бы боком не вышло. Среди монахов умных людей много, особенно среди настоятелей.

Антип ушёл, Никита в подвал спустился, запалил факелы, горн разжёг. Пока угли разгорались, он стал исследовать левый угол подвала. Не зря туда Антип смотрел, проверял – всё ли в порядке?

Никита каждый камень ощупал, даже простучал. И ничего подозрительного. Потом нажимать стал. Причём начал с верхних рядов. На четвёртом по порядку ряде щелчок. Но откинулась не дверца, а один камень. Никита факел поднёс. За камнем углубление в локоть, полотняные мешочки лежат. Никита вытащил один, горловину развязал. Блеснули серебряные монеты. На руке взвесил – килограмма полтора будет. Это сколько же в деньгах? Такой мешок час, а то и полтора пересчитывать надо. Пощупал другие мешочки. В трёх монеты, прощупывались хорошо. А в четвёртом склянка. Вытащил мешочек, склянку достал, притёртую пробку убрал, понюхал осторожно. Лёгкий приятный запах, не химии, скорее каких-то трав. От запаха слегка закружилась голова. Никита пробку на место вернул, склянку в мешочек. По памяти мешочки на место вернул. Тот, что со склянкой – поглубже, с деньгами поближе. У Антипа