Сергеевна.

– Х-ха-а!!!

Очередной горец выскочил на стену и, подобно предыдущим, решил ошеломить гяуров своим свирепым криком. Это могло еще подействовать на какого-нибудь молодого солдата, но на ветеранов оказывало весьма слабое влияние. Впрочем, горцы вообще не умели драться тихо, и если этого не требовали обстоятельства, не жалели ни своих голосовых связок, ни ушей противника. Крики самого различного толка, призванные испугать врага или воодушевить их самих, звучали постоянно и отовсюду.

Вот и этот орет так, словно обещает ниспослать на головы неверных все кары небесные. Хм. А вот тут где-то даже и правда. Мучительная смерть от рук горцев – это не редкость, а скорее правило. Причем дело даже не в садистских наклонностях, это просто их культура, в которой развит культ воина, культ свирепости, мужества и верности.

Такое впечатление, что они всякий раз проверяют, насколько достойный попался им противник. Нередко за самыми задушевными их беседами можно услышать о том, как с восхищением говорят о павшем враге. О том, как тот вместо криков боли и мольбы о пощаде посылал проклятия в адрес своих мучителей.

Сергей вскинул пистолет и нажал на спуск. Выстрел, толчок лягнувшегося в руке оружия, пелена дыма… Все, нет больше воина аллаха. Снесло со стены, словно и не было его тут вовсе. Но это не значит, что в самое ближайшее время здесь не появится его собрат. Ребята они упорные, храбрости им не занимать. Как, впрочем, и ловкости.

Это же надо такое вытворять, подскакивают к стене, на рысях вскакивают ногами на седло и уже с него запрыгивают на стену. Не то чтобы вот так сразу, нет, они хватаются руками за край, а потом, словно какие эквилибристы, в мгновение ока забрасывают свое тело наверх. Практика лазанья по горам, чтоб им опрокинуться, у них еще та. Так что на смену погибшему обязательно найдется кто-то другой. До тех пор, пока не закончится штурм. Кстати, уже второй по счету и куда более яростный.

Сергей вложил в стволы пистолета патроны и сноровисто затолкал их до казенника с помощью шомпола, потом вставил капсюля. Все, один пистолет готов. И пока есть возможность, нужно заняться вторым. Карабин пойдет в последнюю очередь. Он хорош на дальних дистанциях, а тут дело едва не доходит до рубки.

Шейранов предпочел задвинуть Темлякова подальше, чтобы тот не отсвечивал. Уж больно молодой человек эмоционален, горяч и храбр до безрассудства. А еще быстро отдается упоению боем, напрочь забывая о том, что он командир. Ему же в первую очередь нужно думать о людях и только потом о том, как бы отличиться и получить очередную награду. Ну да ничего, еще притрется, научится, сделает правильные выводы. Пока же пусть наблюдает за происходящим со стороны.

Сергей Федорович в отличие от своего подопечного голову терять и не думал. Нет, поначалу, как только с ним начали случаться занятные происшествия, он испытывал страх, и руки тряслись, не без того. Но, как пелось в шуточной песенке из его детства: «Если вас трамвай задавит, вы сначала вскрикните, раз задавит, два задавит, а потом привыкнете». Вот так и он привык. Страх никуда не делся, только изрядно притупился, и если он раньше не перерастал в трусость, то сейчас и подавно.

Однако офицеру, кроме твердой руки, нужна еще и холодная голова. Шейранов никогда не был командиром подразделения, но, с другой стороны, он имел солидный опыт руководства людьми. Оставалось только спроецировать этот опыт на нынешние реалии ну и не терять эту самую голову. Но у него с этим полный порядок.

Поэтому, пока руки привычно перезаряжали оружие, он вертел головой по сторонам, подмечая все, до чего дотягивался взор. Сейчас утро, а не ночь, и видимость почти исключительная. Разве только с поправкой на висящую пелену белесого порохового дыма и стелющийся шлейф пропитанных смолой горящих тюков сена, что бросали за стену ночью.

– Пархоменко!

– Я, ваш бродь! – тут же отозвался младший урядник.

– Бери свой десяток и на первый бастион. Живо!

Сергей даже прекратил возиться со штуцером и, вытянув руку, указал, какой именно бастион он имеет в виду. Вообще-то лишнее, потому что крепость не отличается героическими размерами и лабиринтами укреплений. Обычные стены, сложенные из камней, ввиду отсутствия возможности в этой местности возвести земляные валы. Вдоль стен деревянные настилы для стрелков. По углам стен расположились бастионы, где без труда могут занять позиции оба орудия, имевшиеся в крепости. Ну и двое ворот, расположенных в противоположных друг от друга концах. Одни выходят на Кубань, другие смотрят на Мару и дорогу к перевалу Гум-Баши. Словом, солдаты и казаки знали в своей крепости каждый камушек.

До означенного бастиона было недалеко, всего-то метров семьдесят, а потому происходящее там не мог скрыть дым сражения. Четверо горцев сумели не просто взобраться на стены, но и закрепиться там, лихо опрокинув артиллеристов. Те, конечно, сдаваться не собирались, но…

Во-первых, вояки из них в рукопашной так себе. Во-вторых, горцы и не думали бездумно бросаться в атаку против почти трех десятков солдат. Им это и не требовалось. Главное – удержать этот плацдарм самую малость, а там обязательно подоспеет подмога. Ну а он о чем? Пока ставил задачу десятнику, к четверым горцам добавился еще один.