– Всё равно ты не обычный человек.

– В каком смысле?

– Ты лучше!

Дива невольно засмеялась:

– Неисправимый упрямец. Давай договоримся, ты будешь задавать только те вопросы, какие не требуют объяснений. Говори, что делать дальше.

Он с трудом вернулся к действительности:

– Держись за мной.

Обошли «муравьиную кучу» высотой около полусотни метров, вглядываясь в уходящие в глубь пирамиды окна и коридоры. Матвей наконец определил ход, ведущий к центральному залу МИРа, ориентируясь не только по величине и длине коридорчиков, но и по слабым струйкам ментальных «запахов», оставленных следами человека, не раз проходившего этим маршрутом. Оставить эти следы мог только Хранитель.

Ход внутрь замка Мирмеков начинался как неровная дыра в каменной, истыканной «червоточинами» плите высотой в полтора метра. Пригнувшись, исследователи углубились в тоннель, через три десятка метров, после трёх поворотов, приведший их в слабо освещённый – светились необычного вида колонны вдоль стен, похожие на гланды, – зал с прогнувшимся потолком, из которого свисала вниз длинная ножка, перетекавшая в шестиметровой длины люльку, напоминавшую суставчатое брюхо насекомого, только гигантских размеров.

В зале почему-то пахло мёдом и сгоревшим пластиком, хотя ни того, ни другого здесь в принципе не могло быть.

– Как здесь… неуютно, – прошептала Дива.

– Смердит, – согласился Матвей, начиная «просвечивать» стены зала и саркофаг. Останки царей и цариц инсектов, даже если они находились внутри усыпальниц, ничем не пахли, так как древние разумные насекомые «бальзамировали» тела своих владык, не применяя известные людям химикаты, но ощущение действительно складывалось такое, будто скелет самки-матки Мирмеков источал тонкий и не очень приятный запах тления.

– Что-нибудь видишь?

– Пока ничего.

Матово?серый пол зала, сложенный из выпуклых гранул размером с кирпич, гасил шаги как мягкий асфальт. Матвей обошёл «люльку» саркофага, сосредоточиваясь на её внутренностях, и ему показалось, что в сложных сочленениях муравьиного «скелета» (вряд ли его материал представлял собой хитин) загорелась и замигала фиолетовая искорка.

Сердце сжалось. Появилась надежда, что отреагировала на его биолокатор не какая-то деталь саркофага или «кость скелета», а именно Великая Вещь.

«Гхош!» – выговорил он мысленно.

«Не-е?е…» – ответила мигающая звёздочка.

Матвей едва не выговорил вслух: почему?!

Дива заметила изменившееся лицо спутника.

– Ты увидел, да?! Чего молчишь?

– Не понимаю…

– Чего?

– Там внутри что-то есть… но это не Гхош.

– Не может быть!

– Мне так кажется… надо посмотреть поближе.

– Туда не залезешь.

– Сами муравьи ведь должны были как-то пробираться в саркофаг?

– Может быть, у них были специальные лестницы или подъёмник.

– Если только они не умели колдовать, – усмехнулся он, останавливаясь под перепончато-дырчатым пузом «люльки». – Либо прыгать в высоту как кенгуру. Видишь ручки?

– Это просто дырки.

– Простые дырки не имеют валиков по краям. – Матвей прикинул высоту, на которой висело днище саркофага; выходило метра три с половиной. – Ну-ка попробуем.

Он подпрыгнул.

Ни в юности, ни в молодости Матвей не играл в баскетбол, рост не позволял, хотя и маленьким не был – метр восемьдесят семь. Поэтому он всегда с завистью смотрел на игроков, способных забросить мяч в корзину сверху.

Однако в зале Мирмеков ему удался прыжок, о котором он раньше и не мечтал.

Ноги сработали как катапульта, подбрасывая вверх «ядро» тела, руки легко достали днище саркофага и вцепились в отверстия с валиками, похожими