Медленно поднявшись, Миронов обернулся и зачарованно посмотрел на новенький холодильник с разбитой дверцей. Открыл, потрогал банку с газировкой. Достал и поддел ногтем скобу. Раздался щелчок и божественное шипение, ноздри пощекотало запахом колы…

Отпив, он целую вечность наслаждался ощущением. Прокашлялся, сплюнул кровью и потянулся к свертку с бутербродом на нижней полке. Но заметил упавший между упаковками янтарный стерженек и вздрогнул от озарения. Осторожно поднял Ключ за цепочку, отыскал колпачок в пыли и прикрутил обратно.

Холодильник с содержимым остались в этом мире. Безделушка же мягко светилась, казалась теплой.

Вот что вернуло обратно. И, похоже, я все-таки буду жить…

Унылые четырехэтажки спальных районов как-то незаметно уступили место высоткам делового дистрикта. Области, где пространство рябило и плавилось, стали встречаться гораздо реже, призраки и оконца в прошлое тоже почти пропали.

Зато прибавилось тлена и сора. Дома выглядели ветхими, машины – более ржавыми и древними. Пару раз оживали системы скафандра. На считанные секунды, едва-едва.

Беглец замирал и возвращался, пытался найти направление по принципу «холодно-горячо», целеустремленно шагал дальше. Мимо небоскребов, парка, заполненного мертвыми стеклянными деревьями, мимо магазинов, офисов, автомобильных пробок.

Задержался он всего раз, когда опять увидел армейскую технику на одном из широких проспектов: два десятка танков, мехи прикрытия, грузовики- ангары для дронов.

Поначалу подумал, что набрел на второй конвой модуля «Паучьей Сети», и попятился. Но сфероидной установки не заметил, осмелел и прошелся вдоль колонны, с невольным трепетом глазея на огромных как крепости «Патриотов», уродливых «Демофорсов» и приземистых «Хеллдогов». Любили-таки в США строить крепко и основательно, да чтобы с крутым норовом, климат-контролем, баром, блэкджеком и шлюхами.

Танки казались динозаврами. Ископаемые и древние, обросшие слоем пыли и изморози. Но между тем создавалось впечатление, что вот-вот оживут, стряхнут прах веков и целеустремленно поползут в атаку.

Теперь таких машин не производят. Смысл? Полмира в язвах радиоактивных зон, старые дороги порушены. А перебрасывать авиацией накладно. Так что эти монстры являлись последней каплей канувшей в Лету эпохи.

Поддавшись любопытству, Игорь взобрался на одного из «Хеллдогов». Приоткрыл люк и заглянул внутрь. Из черного нутра дохнуло холодом так, что заныли зубы и онемело лицо. Тусклый свет озарил казенник орудия, автомат заряжания и какие-то механизмы, занявшие половину жилого пространства.

Поразмыслив, Миронов подошел к ближайшему меху и стер иней с визора. Под мутным «льдом» обнаружились провода и микросхемы.

Любопытно.

Он читал о таких системах. Американцы были одержимы идеей автоматизированной армии. Плодили дронов, встраивали в штатную технику дублирующие схемы. И в идеале по сигналу тревоги, законсервированные в определенных точках отряды, расползались по округе для защиты объектов, в места предполагаемого десантирования противника. Там и ждали либо операторов, либо управляющих сигналов.

Но никто сюда десантироваться не стал. Не было таких дураков.

Законник вновь посмотрел на меха, оглянулся на других.

Вот один грозит дулами пулеметов окнам. А вот другой уперся плечом в автобус, пытается отодвинуть. Третий согнулся как усталый старик, камеры направлены в небо – олицетворение обреченности, не иначе.

Туман сгустился, во мгле мелькнули силуэты людей, издалека донеслись голоса, крики, вой сирен…

Кем они стали после запуска «Паучьей Сети»? Призраками? Эхом мертвецов? Или живут до сих пор, но где-то между времен и пространств, хранимые технологиями Чужих?

Думать не хотелось. Но бывший агент думал, ломал голову. Думал и о том, каким образом Ключ вернул холодильник с продуктами, что это вообще такое и для чего нужен. Маяк? Механизм возврата? И не так ли Странники надеялись защитить город? Просто заморозив, отключив от временного потока? Но либо синхронизации не добились, либо подействовала радиация…

Им овладело непреодолимое желание уйти из этого места: наполненного тенями, неживого, не-мертвого. Зябко передернул плечами, изгой перепрыгнул через широкую трещину в земле, свернул за угол небоскреба. Тут и навалился холод, ощущение вязкого сугроба. Перед глазами потемнело, сердце с натугой бросило кровь по жилам.

Очнулся Миронов, сидя на коленях в груде битых кирпичей. Горячий ветер трепал кустики желтоватой травы и перекатывал сор, царапал мокрый лоб и щеки, красноватый закатный свет плавил пространство. А за спиной тонули в сумерках башни-дома, карандашным росчерком убегала вдаль улица: фонари, автомобили, вывески.

Такое ощущение, будто художник сделал набросок, но забыл или не захотел раскрасить. И конечно никаких искр и теней, просто дистрикт большого города после захода солнца.