на свои места. Так же и со звёздами: стоит отсечь лишнее, и ясно виден свет, который ни с чем не спутать.
– Но острота ощущений не является признаком истинности. Субъективные переживания обманчивы вне зависимости от своей интенсивности.
– Обманчивы, но штука в том… и тут я уже не могу привести доказательств, но на Востоке говорят, что обманчивость присуща лишь половинчатым переживаниям. При истинном свете вопросы и потребность в доказательствах отпадают. Ведь вопреки своему скептицизму, ты ни разу не усомнился в том, что есть звёзды. Потому что целостность не оставляет места сомнению.
– Хороший ответ. Но… то они. А мы, во всяком случае я, ещё не вижу истинный свет. И поэтому, давай предположим, что Намерения нет.
– Ну… – она отвела волосы со лба, – давай предположим.
– Тогда что?
– Продолжаем… продолжаем открывать глаза. Ничего не изменилось…
– Куда открывать?
– Дальше.
– Куда дальше? На ложный свет?
– Да. А что? Глаза ведь по-любому стоит открыть. Ну нет счастья… – её голос сделался глухим и тихим. – Предположим… Ну нет, что ты будешь делать…
– И… Что тогда? – также понижая тон, спросил я.
– Ничего. То же самое. Нет – и ладно, – Майя помедлила. – Не в счастье счастье. И без счастья зашибись. Только сложнее… но не в нём цель и даже не в звёздах. И это уже серьёзно. Ты отворяешь дверь, а в саду могут быть хищные зверюги, драконы, инопланетяне… Открыл глаза, и тут же – шмяк, – она резко хлопнула в ладоши, – динозавр голову откусил. А что? Легко… Скажем, у них договорённость такая, у динозавров этих, не трогать тех, кто тихо сидит и не чирикает.
Мы помолчали. Не знаю о чём думала Майя, но меня захлестнула волна щемящей тоски, и захотелось обнять её и прижать к себе, пока нас не успели скушать динозавры.
– Они говорят, что будет хорошо.
– Но мы не знаем?
– Мы не знаем. Тебя учат быть готовым ко всему и принимать мир, каков он есть. Динозавр? – Отлично. Откусил голову? – Замечательно. Это никак счастью не мешает. Наоборот. Ты стал частью динозавра и всё пучком. Ты своё сделал: открыл глаза и слился с миром в едином, как они говорят, Намерении.
– Погоди, погоди, ты где-то подменила понятия…
Она звонко расхохоталась, радуясь своему трюку.
– Мы же предположили…
– Что Намерения нет, – закончила она, сквозь хохот.
– А ты всё свела к тому, что снова там очутилась.
– Ну конечно, мы снова там очутились. Потому что… – её глаза светились, – тебя не должно останавливать то, чего нет. Это сомнения и страхи. Думал, спасут звёзды? Дудки! Засмотрелся и хлоп – динозавр. А может, нужно было не в небо пялиться, а сразу меры принять, и самому что-нибудь ему откусить… или в сторону отбежать, и он бы мимо проскакал… кто знает… а ты на две лишних секунды зазевался на звёзды.
Она потянулась, оглядываясь кругом. За нашими спинами назревал рассвет. Гребни холмов вырисовывались на фоне стремительно светлеющего неба. Всё замерло в ожидании, и только волны мерным шелестом размывали последние сгустки отступающей ночи.
– Как там наш сок?
– Увы, наш сок – вшть… – я махнул в неопределённом направлении.
– Значит пора возвращаться. А трава тоже вшть?
– Обижаешь!
– Покурим?
– Конечно покурим, Майя, конечно покурим…
