– Сочувствуешь? – прошипела она, взъярившись. – Ты даже понятия не имеешь, какую боль испытывает Айра, когда гибнет ее Айр.

– Вы правы, – склонила голову.

Гордость гордостью, а усилившееся давление на сознание ни к чему хорошему не приведет. Поэтому нужно как-то успокоить разозленную древнюю. Попутно было бы неплохо наконец разработать план по собственному спасению. Боковым зрением заметила лежащего поблизости Рима, что натолкнуло меня на идею.

Древняя же начала нарезать круги вокруг меня и капсулы со своим телом.

– Но самое страшное даже не это, – тем временем вещала женщина возле своей капсулы. Она положила ладони на стекло и смотрела невидящим взглядом сквозь собственное тело. – Самое страшное в том, что я застряла в пограничном состоянии. Взрывная волна настигла нас во время процесса вознесения. Мой Айр погиб, а я стала заложницей собственного тела! Не умереть, не вознестись, да и жизнью это назвать невозможно. Тысячи и тысячи стандартов я существовала вне времени и пространства, окунаясь в сознания грязных мародеров! Как можешь ты говорить о понимании?!

– Мне не дано осознать ваши страдания, – признала я. – Но мне знакомо понятие гуманности. И оно не вяжется с тем, что вы прервали тысячи жизней вместо того, чтобы попросить помощи.

– В чем, например? – нехорошо усмехнулась она, обернувшись ко мне.

Я перестала двигаться.

– Попытаться выбраться отсюда? – предположила я.

– Выбраться? – посмотрела она на меня непонимающе. – Единственный способ – умереть.

Как-то нехорошо получилось.

– Без вариантов? – попыталась реабилитироваться.

Я практически достигла ведущего.

– Мне нет места среди живых, – прошептала она. – Мой удел – охранять эту гробницу, – развела женщина руками.

– Вы устали от подобного существования, – попыталась разобраться я. – Но и единственный выход вас не устраивает?

Подобное в голове не укладывалось. Древняя была явно не в себе.

– Но при чем здесь я и мои друзья? Мы пришли сюда не в поисках древних технологий. Мы хотели спасти друга.

– Исключений нет. – Ее взгляд был пугающе безразличен.

В этот момент я почувствовала усиливающееся давление на щиты. По верхней губе заскользило что-то теплое. Кажется, кровь пошла носом.

– Стойте! – вскрикнула я в тщетной попытке потянуть время хотя бы еще немного. – Ответьте на последний вопрос. Зачем вы показывали нам воспоминания друг друга?

– Так веселее, – словно ребенку, пояснила она. – Наблюдая за собой со стороны, они начинали заново переосмысливать и переживать увиденное. А я чувствовала все, что чувствовали они. Удобный способ вновь ощутить себя живой.

Я наконец нащупала то, к чему так долго шла.

– А может, все-таки попробуете умереть? – предложила ей, наводя на капсулу лучевик ведущего.

Выстрел. Еще. Еще.

Но вместо звона стекла я услышала звонкий смех древней.

– Неужели ты думаешь, что бронированное стекло, устоявшее при мощнейшем взрыве, разобьется от выстрелов столь слабого оружия?

– Надежда порой лишает разума, – созналась обреченно.

– Ты знатно меня позабавила, странная девочка. За это я подарю тебе сон без сновидений, – улыбнулась она.

– А может, потому, что не смогли взломать мои щиты? – съязвила я.

– Спать. – Ее лицо резко изменилось.

Не было больше улыбки. Лишь холод и безразличие.

Прежде чем погрузиться во тьму, я подумала, что древняя физически стимулирует отдельные участки головного мозга при помощи определенной частоты излучения. Ей не нужно ломать мои щиты, не в психике дело.