Как оказалось, нам вновь придется лезть в вентиляционную шахту.

– Но зачем? – не поняла я.

– Увидишь, – прекратил всяческие вопросы Рим. – Первым лезет норм.

– Шин, – поправил ведущего Шин-Рен.

– Следом птичка и я, – проигнорировал его ксерк. – Дальше Мэла, Лай, Змей, замыкает Ганзо.

– Всю дорогу тыкаться носом в задницу Лая? Нет уж, увольте, – поднял дохис руки в жесте поражения.

– А ты не тыкайся, – парировал Рим.

– А, может, жребий? Я, может, тоже хочу, чтобы впереди меня симпатичная попка ползла, – не унимался механик.

– Змей, заткнись, – одернул наемника ведущий. – Ганзо не возникает, и тебе не стоит.

Чешуйчатому больше ничего не оставалось, кроме как подчиниться приказу. Так мы и поползли. Шин, я, Рим, постоянно шипящая Мэла, изредка отпускающий пошлые шуточки Лай, ворчащий Змей и по традиции молчаливый Ганзо. Долго ли ползли, коротко ли, меня не интересовало. Хотелось лечь и заснуть.

– Может, вы уже заткнетесь? – рыкнул на всю эту когорту ведущий. – Хотите, чтобы нас прямо здесь нашли?

– Пришли, – внезапно остановился норм.

Стоит ли говорить, что я не успела затормозить? Одно радовало, между нами было достаточное расстояние, и максимум, что могло произойти, это нанесение нетяжких телесных повреждений конечностям ушастого посредством наползания на них.

Послышалось невнятное копошение, и вскоре нас озарил мутный свет шахты лифта.

Так вот как они собрались спускаться на минусовые этажи.

Шин-Рен свесился вниз, после чего и вовсе спустился в проем. Рефлекторно я рванула за ним, дабы поймать неуклюжего норма, но увидела, что норму помощь не нужна. Он закрепил скобу на стене и завис в воздухе, болтаясь на тросе.

А я тем временем разглядывала шахту лифта. Огромная, круглой формы, с полным отсутствием каких-либо тросов, она больше была похожа на шахту платформы.

– Птичка, шевелись, – подтолкнули меня сзади.

Делать нечего, взяла свою скобу, свесилась в проем и закрепила ее как можно ниже, после чего рыбкой скользнула вниз. Чувство свободного полета, пусть и короткое, ни с чем не сравнить. Резкое натяжение, глухой несильный удар о стену. Вот я и болтаюсь над темной бездной.

Подождав, пока остальные последуют нашему примеру, начала медленно опускаться вниз с помощью портативной лебедки. Слава технологиям, благодаря которым мы имеем прочнейший трос толщиной в шерстяную нить. Кажется, разработка нормов. Нейротановое волокно называется.

– А вот теперь можно расслабиться, – выдал ведущий. – Здесь слышимость никакая. Стены из метатона поглощают звуки. Итак, птичка, какого кхара тебе лет меньше, чем дочке Ганзо?

– У Ганзо есть дочка? – удивилась я.

– Жена тоже есть. От вопроса не увиливай. – Рим был непреклонен.

А я вдруг почувствовала укол разочарования. У моего такого спокойного и хорошего Ганзо есть семья.

– Ребят, а вы уверены, что хотите именно сейчас об этом поговорить? – возмутилась я.

– Уверены, – кивнул Рим, продолжая спуск. – Так как так получилось, что тебя, почти ребенка, приняли в академию?

– Повезло! – пропыхтела, переставляя свою скобу.

Цепляться за стены было удобно, поскольку то тут, то там встречались неровности технического происхождения.

– Ина! – шикнула Мэла. – Не смешно!

– Да? Жаль.

– Птичка, – теперь уже прорычал ведущий.

– Даже если я вам на пальцах все объясню, вы все равно ничего понять не сможете, – не сдавалась я.

– А ты попробуй, – посоветовал Змей.

– Может, из-за ее гениальности? – предположил Лай.

– Нет, – возразила Мэла. – Гениальность гениальностью, но детей академия не обучает.

– Ладно, – цыкнула я. – На самом деле я ни разу не гений. Можно сказать, наоборот, – ради разнообразия решила выдать часть правды. – У меня задержка психического развития. И лет мне намного больше, чем дочке Ганзо. Честно говоря, даже больше, чем вам.

Я бы еще кое-что добавила, но меня нагло прервали.

– Хорош заливать, – не поверил мне Змей.

– Вот и рассказывай вам после этого правду, – погрустнела я.

– А ты в следующий раз эту правду более правдоподобной делай, – посоветовала Мэла.