Насколько же сильны были эти люди, что во время всего обращения ни один из них не проронил ни слезинки, ни у кого не дрогнул ни единый мускул, никак не проявилась печаль. Их лица были умиротворены. Своей улыбкой они побуждали Сэмюэла и Викторию быть мужественными и не поддаваться печали и отчаянию.

Сэмюэл поднялся из кресла, сделал шаг, другой… Ноги не слушались его, в голове все кружилось, сознание отказывалось воспринимать происходящее… Он продолжал стоять, опершись руками на кресло.

Виктория продолжала сидеть с открытыми глазами, она почувствовала резкую слабость, откинулась на спинку кресла, в этот миг силы покинули ее, разум не выдержал чудовищных известий… Она потеряла сознание.

Сэмюэл и Виктория проснулись на следующий день, не помня, как они уснули. Судя по часам, было раннее утро. Они подскочили на ноги и быстро окинули взглядом окружающую обстановку. Очнувшись от глубокого сна, они надеялись, что весь тот ужас, который довел их до морального истощения, окажется лишь плодом разыгравшегося во сне воображения, но оглядевшись и окончательно проснувшись, они поняли, что предшествующий разговор с Анжелиной, как и описанные ею события, это реальность.

Скорбь и печаль вновь с силой стиснули их сердца, омрачили мысли и окрасили в мрачные краски представление о будущем. Сэмюэл подошел к Виктории, обнял ее.

Он положил руки на плечи жене, слегка отодвинул ее от себя и, глядя ей в глаза, сказал:

— Крепись, душа моя, ради нашего ребенка, крепись. Мы должны преодолеть боль и вынести все испытания, которые уготовила нам судьба, потому что спасение завещали нам родители, потому что о нем они мечтали, и именно своими спасением и обретением будущего мы увековечим память о них и сделаем их смелую гибель не напрасной.

— Да, Сэм, мы вместе, а это самое главное в этом ужасе. Обещаю тебе, я буду сильной и отважной. Но в течение нескольких дней мысли мои будут постоянно уноситься к нашим родителям, которых… которых… больше нет. — Она прижалась к мужу и опустила голову ему на грудь. — Но у нас будет ребенок, ради него и ради памяти о наших родных мы должны выжить.

— И мы сделаем это, родная! — воскликнул Сэмюэл, желая воодушевить Викторию. — А теперь давай выйдем в коридор и посмотрим, что там происходит. Уверен, там полный хаос! Главное, чтобы остальные в порыве отчаяния и страха не наделали бед.

— Пойдем, — покорно сказала Виктория.

Они вышли в коридор. Там было тихо, по крайней мере, на втором этаже, где располагалась их каюта. Пройдя по коридорам, они не заметили ничего необычного. Хрупкая надежда затеплилась в сердцах Сэмюэла и Виктории: а может, это чья-то шутка, пусть и очень злая, но все-таки шутка или часть отвратительного эксперимента? Может, ничего из того, что они услышали вчера, и не было вовсе? Возможно, это просто отвратительный сон, вызванный нахождением в столь необычных условиях замкнутости и отчужденности от остального мира, томительной неделей ожидания встречи с родителями и родными.

Каждый шаг, который они делали в тишине, все больше укреплял их надежду. Рука Сэмюэла все увереннее сжимала руку Виктории. Вдруг до них донесся еле слышимый плач откуда-то издалека. Они побежали на звук. Пробежав несколько метров, они свернули в другой коридор, где плач слышался отчетливее. Через несколько метров, за углом после очередного пересечения коридоров, они увидели сидящую на полу молодую пару. Парень обнимал девушку, что-то шепча ей на ухо.

— Что случилось? — спросил Сэмюэл.

— Вы еще не знаете? — обреченно проговорил незнакомец. — На Земле разразилась ядерная война, унесшая жизни всего живого, а мы вовсе не участвуем в психологическом эксперименте, а находимся на космическом корабле, где-то в космосе.

— Значит, все это правда… — Осознавая, что все это действительно с ними происходит, Сэмюэл посмотрел в глаза Виктории. Все их надежды на нереальность происходящего окончательно рухнули, от чего на душе стало совсем пусто и тяжело.

— А где остальные люди? — спросила незнакомцев Виктория.

— Как только компьютер сообщил нам вчера эту ужасную новость, поднялась жуткая паника, — ответил парень. — Благо многие разошлись по своим каютам, опустошенные и обессиленные, где, должно быть, находятся до сих пор. Иначе в общем волнении могли бы пострадать люди. Я до сих пор не верю, что мы находимся на космическом корабле. Это что-то невообразимое.

— А вы… почему вы сидите здесь на полу? — поинтересовался Сэмюэл.

— А какая разница, где сейчас быть? — сказала девушка. — В любом случае нам куда лучше, чем тем, кого, как утверждает здешний компьютер, уже нет в живых.