— Сколько времени тебе потребуется, Сергей? — поборов отчаяние и хватаясь за призрак надежды, спросил Гарри.

— Пару недель, Гарри, надеюсь, не больше, — подумав, ответил Сергей. — За это время я пойму, возможно ли качественное изменение моей установки с тем, чтобы она стала нам полезной в космосе. Будем надеяться, мой друг, что «Эгеон» можно изменить таким образом.

— Дай Бог, дай Бог! — проговорил Гарри Смит.

— Только Бог и помогает нам, Гарри! Если бы не Божья помощь, мы бы сейчас были в совершенном неведении относительно предстоящего апокалипсиса, ты бы не отыскал метеорит, который по сей день лежал бы в песке на том острове, и более того, возможно, он вообще бы не упал миллион лет назад на Землю, ведь в нем не было бы смысла и, в чем я совершенно уверен, все человечество было бы обречено. А раз мы семимильными шагами движемся вперед, к нашей заветной мечте, преодолев столько практически непреодолимых преград, более того, движемся плечо к плечу, являясь свидетелями просто фантастических обстоятельств и совпадений, значит, мы идем кратчайшим и верным путем, а нашим поводырем является наш Господь!

— Ты совершенно прав, Сергей, прав как всегда! — воспрянув духом, сказал Гарри, после чего оба товарища перекрестились и поцеловали нательные крестики.

Через две недели Сергей объявил другу:

— Я смогу сделать двигатель для нашего корабля, Гарри!

Тот ничего не ответил, он лишь крепко обнял Сергея. Глаза Гарри Смита сказали гораздо больше о его признательности, дружеской любви, благодарности за надежду на спасение, чем можно было бы выразить словами.

И Сергей начал работу по преобразованию установки «Эгеон» в предназначенный для космических полетов двигатель, который, по сути, стал совершенно новым изобретением, завершенный проект которого практически ничего общего не имел с предшественником, превосходя его по всем параметрам и имея несравнимо большее количество характеристик, многие из которых будут открыты гораздо позже.

Два друга уже были зрелыми мужчинами. Годы неустанной и интенсивной работы оставили свой неизгладимый отпечаток на их внешности: они почти полностью поседели, на лицах обозначились глубокие морщины, но они лишь подчеркнули благородство черт двух этих гениальнейших мужчин. Разные цветом, но одинаково глубокие глаза Гарри и Сергея уже не горели юношеским огнем, как в прежние времена, но в них отражалась мудрость. Что касается физического состояния, сила не покидала тела ученых.

Между тем Сэмюэлу исполнилось шестнадцать лет. Мальчик стал юношей. В его внешности выделялись те же черты, что и у его отца в давние времена юности, хотя было сходство и с благородным лицом его матери. Лицо Сэмюэла, решительное и смелое, было по мужественному красивым. Глаза были такие же чистые и голубые, решительные и бесстрашные, как у Гарри в молодости. Так же, как у отца, у него выдавался вперед сильный подбородок, и у Сэмюэла был такой же высокий лоб. Климат Южной Америки, где он родился и вырос, определил более темный, как было принято говорить, шоколадный оттенок его кожи. Молодой Смит проявлял чудеса интеллекта и сообразительности. Помимо ума, его отличала недюжинная, не свойственная молодым парням его возраста сила, приводящая в восторг и вызывающая уважение каждого, кто являлся свидетелем ее демонстрации. Много свободного времени Сэмюэл проводил на борту «Бесстрашного», изучая каждую деталь потрясающего корабля. Можно было не сомневаться, что он проявил бы себя как хороший и смелый моряк, окажись он в море как член экипажа. Но моряком его еще нельзя было назвать, так как он лишь однажды отправился в море (то было путешествие с отцом и матерью в качестве юнги, когда Гарри Смит получил сигнал от Сергея Абрамяна; после этого путешествия вот уже четыре года «Бесстрашный» в страшном томлении стоял, не двигаясь, у своего причала). Сэмюэлу это приносило немалые душевные страдания. Ох, как же сильно ему хотелось испытать себя на просторах океана, а если повезет, то и в настоящий шторм. Как же он мечтал об этом! Но отец и дядя Сергей (так он называл Сергея Абрамяна) были настолько поглощены работой, что не могло даже речи идти о выходе в море.

Последние четыре года работы над «Оазисом» Сэмюэл активно помогал Гарри и Сергею, он изучал принцип действия установок, которые использовались при строительстве «Оазиса», и познавал серьезнейшие задачи физики и математики. Гарри взял обещание с сына, что об их работе никто не узнает, и Сэмюэл держал данное отцу слово. Тем не менее, несмотря на его помощь отцу и Сергею Абрамяну в работе над «Оазисом», целостной картины ему не раскрывали, и юноша не знал, над каким проектом столько лет ведется работа.

Сергей Абрамян, как и родной отец, служил Сэмюэлу образцом для подражания. Выдающийся российский ученый всегда чувствовал изменения в настроениях людей, умел успокоить тревогу одним уместным словом. За советом к рассудительному физику обращались многие, начиная с Гарри и заканчивая его соседями-крестьянами.

Что касается Лилии, то она часть времени проводила с Гарри, Сергеем и Сэмюэлем, помогая им всем, чем могла, а основное время посвящала домашней работе и тем делам, которыми обычно занимают себя женщины. Она оставалась в превосходной форме и была по-прежнему очень красива и нежна.

В такой продуктивной и всегда интересной работе шло время. Еще около двух лет потребовалось Гарри и Сергею на то, чтобы один закончил сборку корпуса корабля, а другой создал новую энергетическую установку и генерировал с ее помощью невиданную прежде энергию.

Как-то Сергей подошел к Гарри и тихо сказал:

— Я создал его.