игнорируя их лай. А от укусов химер неплохо защищала длинная шерсть. Промучившись до вечера, пастух плюнул и вернулся в свою деревню, оставив искусника с учеником наедине с их проблемой.

Надо сказать, что даже с наступлением сумерек трудности не заканчивались: нужно было заботиться о фураже и ночлеге. Никому и в голову не могло прийти перегонять целые стада по Торговому Тракту. Потребности городских жителей в мясе удовлетворяли окрестные деревни. Конечно, на тракте можно было увидеть пару или даже десяток коров, понуро бредущих на рынок или в свой последний путь к трактирным столам, но и только. Исключение составляли лишь лошади – бывало, что в некоторых крупных купеческих караванах их насчитывалось до сотни, поэтому большие конюшни в придорожных постоялых дворах были. О том, чтобы выпустить пастись свое мохнатое имущество на окрестные поля или оставить их там на ночь, не могло быть и речи. Старику приходилось определять химер в стойла, кормить их первосортным лошадиным овсом и платить, платить, платить… Складывалась несуразная в представлении кордосца ситуация: у него было полно маны, но обменять ее на деньги не было никакой возможности. В Оробосе этот ценнейший с точки зрения Искусства ресурс был никому не нужен или, если сказать точнее, не было нормального рынка маны. Даже просто складировать ее на будущее не получалось – ее попросту некуда было перекачивать. От безысходности Толлеус заливал ее во все предметы, какие вез с собой, но оттуда она очень быстро улетучивалась, отчего с лица Толлеуса не сходила печать искреннего страдания.

Искусник ставил массу экспериментов, вспоминая все, что знал по конструкции накопителей, варьируя материалы, но самоделки получались откровенно дрянные, сильно уступающие даже обычным кордосским по цене десяток за серебрушку.

Все же основная проблема – передвижение со стадом, оставалась наиболее злободневное. Самое обидное, что при перевозке стада можно было обойтись вообще без лошадей и возниц: сделать несколько больших грузовых Пауков, благо, знания и мана есть – и вперед навстречу ветру свободы. Вязать плетения через амулет было непривычно и даже неудобно, но старик не сомневался, что справится. Самое главное – плетения были здесь, с собой. Он без устали благодарил Провидение, что шепнуло ему перекачать перед Турниром в амулет жилета свою коллекцию из посоха. Но беда заключалась в том, что собирать искусных големов было не из чего. Даже чтобы изготовить нужные части, требовалось много времени и денег. Сделать же полностью искусного голема, как Ник, не получалось: нужны амулеты, которых нет, нужны новые расчеты, нужны плетения для каждой части, наконец и, не грех повториться еще раз, не было привычного посоха. Поэтому комфортное путешествие оставалось лишь в мечтах, а на практике приходилось трястись на обычной телеге, вдыхая лошадиные ароматы и глотая дорожную пыль из-под копыт.

Если по дороге в Широтон приходилось спешить, и стандартные караванные переходы между постоялыми дворами не подходили, то теперь складывалась почти такая же ситуация. Только в тот раз Толлеус проезжал дальше, ночуя в телеге на обочине дороги. А теперь приходилось какое-то время ехать ночью, чтобы добраться-таки до постоялого двора. В результате времени на сон оставалось совсем мало.

Во время четвертой остановки на ночлег, когда искусник с учеником ужинали в опустевшем зале, Оболиус неожиданно заговорил. В последнее время они почти не общались, слишком уставая в пути. Подросток выглядел каким-то серым и осунувшимся. Сидел он, скрючившись на бок: хоть он и догадался с самого начала путешествия постелить на спину своей кобылы толстую мягкую попону, отказавшись от седла, но все равно с непривычки перетрудил место, отвечающее за усидчивость.

– Химерами можно управлять, – обронил подросток скрипучим голосом и закашлялся.

– По-чародейски? – прокряхтел в ответ старик: – Можно, Моррис говорил. Да только мы с тобой не чародеи.

Оболиус задумчиво посмотрел на учителя:

– У меня получается. Я все время пробовал, и сегодня химера меня послушалась. Вернее, я как будто на мгновенье стал ей и сам отдал ее ногам команду.

– В самом деле? – искусник в свой черед с интересом посмотрел на мальчишку. – Это хорошо. Так мы сможем ехать быстрее.

– Да. Только когда я в химере, я не могу контролировать свое тело. Из-за этого я чуть не упал с лошади.

– Я тоже придумал способ, – похвастался Толлеус. – Я собрал новое плетение. Оно работает как твой кнут: щелкнешь им химеру или просто рядом, чтобы напугать – и она уже бежит в нужную сторону. При этом работает на расстоянии, так что тебе самому не нужно гоняться за ней – очень удобно. Оно не очень сложное – попробуй освоить его.

На следующий день искусник и его ученик ехали в телеге вдвоем. Вторая лошадь брела следом, привязанная к повозке за узду: она в отличие от химер вела себя смирно и не пыталась перегрызть путы и освободиться, лишь только оказывалась на поводке. Телега была практически пуста – путники ехали налегке, так что не было смысла запрягать сразу двух лошадей. При этом сохранялась возможность для Оболиуса вскочить в седло и собирать стадо по старинке – с помощью кнута.

Плетение Толлеуса оказалось сложновато для юного оробосца: дважды ему удалось собрать работоспособный вариант, но времени на это он тратил непозволительно много – животные умудрялись убежать слишком далеко. Поэтому искусным кнутом пользовался в первую очередь сам старик – для него это оказалось весьма неплохой практикой работы с амулетом, который теперь заменял ему утраченный посох. Оболиус тоже не сидел без дела – ему легче давалось чародейское управление химерами. Так, вдвоем учитель с учеником и управляли стадом, краснея от натуги, но при этом практически не шевелясь. Зато со стороны картина выглядела идиллически – все животные послушно шли следом за повозкой, как новорожденные утята за мамой- уткой.