понял, что парочка не простая. Выходит, они виновники невидимого «переполоха»? Как-то не вяжется вид деда с образом лихого налетчика. Доложить словами о нештатной ситуации в Недремлющее Око, сотрудником которого Ювен являлся, некогда – нужно наблюдать дальше и попытаться понять, что происходит. Однако известить руководство необходимо – чародей прикоснулся к Сути Мира и отправил сигнал. Сейчас стража остановит эту парочку, тогда всенепременно что-нибудь прояснится.

Чародей приготовился к внезапной атаке, но он ошибся. Атака была, но опять-таки исключительно в чародейском плане, и Ювен ее проморгал. Вот вроде бы только что путники подходили к воротам, а в следующий миг их уже нет. И не потому, что они спрятались от глаз с помощью Искусства или юркнули за выступ стены – просто враг одномоментно «выключил» всех караульных, включая самого чародея. Единственное – он очнулся чуть раньше простых вояк и сумел по достоинству оценить и остатки того плетения, что окутывало всю башню и которое сейчас дружно пожирали его защитные конструкты, и состояние стражников внизу, которые пустыми куклами стояли, пялясь в никуда.

Искусство! Это очень серьезно. Пусть ничего страшного как будто не произошло, но это настоящая боевая тревога! – И еще одно послание отправилось через Суть Мира в координационный центр нештатных ситуаций.

Что же теперь? Ювен не собирался сидеть, сложа руки. Стая поисковых конструктов широким веером ринулась в погоню по улицам города, наблюдатели взмыли вверх и тоже потянулись вслед за первой партией – они будут свысока передавать изображение, осуществляя альтернативное наблюдение. Третья стая пошла по баллистической дуге ко всем заставам Серебряного и Бронзового колец.

Чародей все также застыл возле открытого окна и солнце светило ему прямо в глаза, птичка все также беззаботно щебетала в клетке, стражники, очнувшись, терли все еще затуманенные глаза, силясь понять, что за наваждение на них нашло. Ювен ничего этого не видел и не слышал – в башне осталось лишь его тело, разум был с его конструктами, стремительно мчащимися по улицам просыпающегося города. Ага – на одной из улочек поисковики быстро дохнут – знакомая картина! Несколько наблюдателей подтянулись в тот район, на всякий случай забравшись еще выше. Чародей сотворил их в спешке и сразу много, поэтому качество было, мягко говоря, так себе. Однако давешнюю парочку он узнал. Они, распугивая прохожих, нагло ехали на искусном големе – том самом, с Турнира, о котором все говорят. Откуда взялся голем, не понятно. Да и не так сейчас важно. Главное, что теперь легко можно отследить маршрут искусников.

Ювен очнулся от транса, болезненно зажмурился, ослепленный солнечным лучом, сквозь круги перед глазами практически на ощупь добрался до стула и сейчас же стал пытаться установить полноценный сеанс связи с Центром. Ответ пришел незамедлительно, но обескуражил чародея до глубины души: его поблагодарили за работу и… отменили поднятую тревогу.

Не сказать, что Оболиус не обрадовался появлением старого учителя. Парень верил в справедливость и считал нечестным, что старика арестовали. Однако очень быстро выяснилось, что Никос не собирается оставлять оробосского мальчишку у себя, также он не планирует брать в свою свиту Толлеуса (и через него самого Оболиуса). Просто Рыжик как-то настроился на то, что теперь у него новый влиятельный учитель. Вроде бы, все хорошо, гораздо лучше, чем, например, день назад. Вот только все равно внутреннее расстройство омрачает жизнь. Это как перед вечно голодным попрошайкой поставить на стол вкусности, кои бывают только по праздникам, а потом накормить его до отвала, но простой бедняцкой едой.

Старый искусник и мейх стали разговаривать. Оболиус не смотря на юный возраст каким-то внутренним чутьем сообразил, что разговор этот очень важный и от него во многом зависит судьба самого олитонца. Поэтому парень растопырил уши, ловя каждое слово. Но, как назло, Толлеус поспешил отправить своего помощника за отваром, а если точнее, то спровадить с глаз долой.

Тонкая резная дверь, что вела в номер, снятый господином Никосом, на удивление не пропускала звуки – напрасно Оболиус водил по ней ухом. Так что подслушать не вышло. Когда же он вернулся, выполнив поручение, в комнате перед стариком прямо в воздухе висела чуть светящаяся книга с какими-то рисунками и схемами, которые сами собой двигались и мигали, когда учитель прикасался к ним. Парень уже привык ко всякого рода чудесам, находясь рядом с искусником, в другое время, может, не обратил бы такого внимания. Но на этот раз очень уж хотелось что-нибудь подсмотреть и подслушать – в результате так увлекся, что, будто трехлетний карапуз, запутался в собственных ногах, споткнулся и выронил кружку. Не известно, выпроводили бы его снова, донеси он заказанное до стола, но тут даже думать нечего – отправили еще раз. Хорошо еще, по шее не дали.

Выходя, Рыжик попытался было оставить дверь приоткрытой, только хитрость не удалась.

За беготней ученик искусника пропустил почти всю беседу – было, от чего расстроиться. Правда потом его все-таки допустили в комнату. Никос непонятно говорил про учебные книги, про амулеты и их искусную начинку. Кажется, делал подарки, не требуя ничего взамен – то ли традиция у его народа такая – помогать окружающим, то ли должен он что-то Толлеусу. По крайней мере, у Оболиуса сложилось впечатление, что кордосец с Никосом не первый день знакомы.