– При Дворе Карла Второго, – ответил Рауль, – Вам еще что-нибудь интересно?

– Хотелось бы услышать еще раз!

– Извольте, – сказал Рауль, зевая, и, небрежно перебирая струны гитары, проиграл понравившуюся Вандому мелодию.

– Тот раз вы играли лучше, – заметил Анри, – А слова есть у вашей песни?

– У каждой песни есть слова, – ответил Рауль и вздрогнул, подумав о том, что паж, возможно, подслушал сочиненные им слова песни. Анри, заметив, что виконт изменился в лице, предположил, что песня посвящена Луизе де Лавальер, и Рауль обманывает его, утверждая, что его научили придворные Карла Второго. Но Рауль, говоря об английском Дворе, вовсе не собирался обманывать пажа.

– Do you speak English? – спросил он.

– Уеs, I do, sir.

– В таком случае вы поймете.

– А о ком она?

– О Девушке.

– О какой?

– Все-то вам расскажи… Просто о Девушке. О Девушке На Все Времена, – загадочно улыбнулся он, вспоминая беседу с Бофорочкой у костра на берегу Сены и их разговоры о Прошлом и Будущем. Анри, подметив искорки в его глазах, еще более уверился в том, что героиня песни – Луиза де Лавальер. Она и есть Девушка На Все Времена. Анри вздохнул.

– Вы позволите присесть возле вас? – робко спросил Анри.

– Конечно же, садитесь. Слушайте!

И песня повторилась на английском языке.

– Вот, – сказал Рауль, отложив гитару, – Надеюсь, вы не заставите меня исполнять ее еще раз?

– Я вам искренне благодарен, виконт. Вы доставили мне огромное удовольствие. Только странно, что все звучат английские песни. И Серж туда же. Неужели своих мало? Англичане сильнее нас на море, неужели они и в музыке завоюют пальму первенства?

– Но мы же перевели их на французский, – усмехнулся Рауль.

– Ваш перевод я не слышал, – заметил Анри.

– И не услышите, – проворчал Рауль, – А насчет первенства на море – как раз настало время показать не только арабам, но и голландцам с англичанами, что Лилии расцветут и в Средиземноморье!

– Вы правы, но, что касается песен, я все же предпочитаю наших. Вот, например,… Назовите любого поэта, кто придет в голову!

– Карл Орлеанский!

– Сеньор из Блуа, пленник английского короля?

– Он самый, – усмехнулся Рауль. А сам подумал: ''Сеньор из Блуа, пленник английского короля… это как про меня''. А паж подумал: ''Карл Орлеанский не стал бы так раскисать из-за несчастной любви''.

– Есть одна чудесная баллада у Карла Орлеанского, – сказал Анри, – Напомните, если вам не трудно.

– На берегу морском, близ Дувра стоя,

Я у Франции свой жадный взор стремил…

Но, Вандом, эту балладу Карл Орлеанский написал, возвращаясь на родину после двадцатипятилетнего плена. Не подходит к нашей ситуации, милый паж.

– Все равно мне очень нравится баллада Карла Орлеанского!

Послушайте только!

Мир – самый ценный дар и есть и был,

Война мне враг, войну я не хвалил,

Мешала видеть ту, что так люблю…

А давайте закончим ''посылку'' вместе!

– …Мою отчизну, Францию мою!

– Слова Карла бы да Богу в уши! – вздохнул Рауль, – Эх, Вандом, когда будете возвращаться, споете герцогу балладу Карла, и все будут рады послушать юного барда.

– Нет, лучше вы!

– Я?

– Разве вам не нравится баллада Карла Орлеанского?

– Очень нравится!

– Тогда в чем дело? Голос у вас прекрасный, и вы…

– Дело в том, милейший паж, что я не… Меня убьют на войне, вот в чем дело!

– На войне могут убить любого!

– Да, любого. Но в том, что меня убьют, я уверен на все сто.

– Ну и дурак!

– Возможно.

– Скажите, виконт, – спросил паж, – скажите, а Девушка На Все Времена, о которой вы пели, это мадемуазель Луиза де Лавальер, разумеется?

Рауль так и не научился сохранять бесстрастный вид, когда речь шла о Луизе. И если, благодаря неоднократным консультациям 'сверхинтриганки' Шевретты, ухитрялся сохранять равнодушно-скучающий вид при Дворе молодого короля – он все же прошел придворную школу и еще мог как-то владеть собой, когда в беседе придворные упоминали ее имя, то вопрос Вандома, обращенный к нему лично, заставил нашего героя подскочить на месте.

– С чего вы взяли? – резко спросил он, – Нет! Тысячу раз нет!

– Достаточно и одного, милый виконт! – вкрадчиво сказал пажик, – Тогда я за вас спокоен, и вас не убьют.

– Посмотрим, – буркнул виконт, закусывая усики.

– А коль вы пока не хотите петь французские песни, я посоветовал бы вам попробовать изучить музыкальное творчество народов Алжира. Я не сомневаюсь, господин виконт, случись нам, к примеру, воевать с Англией, вы вполне могли бы разыграть из себя любого лорда в тылу врага, но вот алжирского реиса вы не сыграете, правда же?

– Я почти ничего не знаю про Алжир, – опять зевнул Рауль, – Кроме общеизвестных фактов.

Анри был очень доволен фразой ''тысячу раз нет', рассмеялся, и, желая дать выход своей радости, созорничал и загнусавил на манер мусульман:

– Иншалла!

– Силен! – засмеялся Рауль, – Будете у нас по совместительству муллой. Примете сие почетное назначение?

Вандом сложил ладошки лодочкой и закивал на восточный манер.

– А все-таки, господин де Вандом, – начал Рауль, намекая на то, что визит пажа затянулся / ему захотелось найти в своих вещах медальон с портретом Бофорочки и белокурый локон Луизы и наедине с собой разобраться в своих смятенных чувствах/ -…чему я обязан счастью видеть вас у себя?

– Ах, я забыл, совсем забыл! Вы свели меня с ума вашей песней, я и забыл, зачем шел! Вас зовет герцог!

– Зачем?

– Вот так так! Разве адъютант спрашивает, зачем его зовет главнокомандующий? Зовет – и все!

– Вы правы, Вандом. Я, кажется, превратился в самого настоящего идиота.

– Смею заверить, еще нет. Когда вы говорите по-английски, до идиотизма далеко! Но когда вы несете бредятину ''меня, мол, убьют на войне', вы, милый виконт, мне представляетесь полным идиотом!

– Человек – существо противоречивое, – философски заметил Рауль, лениво поднялся и вышел, не надевая камзола, в рассеянности не обратив внимания на то, что паж Анри де Вандом остался в его каюте.