приговорили.

– А все-таки это свинство, – вздохнул Рауль, – Ведь де Сабле принес тебе ром из Эн-Зэ.

– Ну и что? Мы же пили ром после шторма.

– Помнишь, что тогда сказал капитан? Ром – для раненых.

– Все обитатели посудины в добром здравии. Даже я, – сказал Оливье, почесав живот.

– Для будущих раненых, – вздохнул Рауль.

– Лучше мы выпьем немножко рома, пока его не растащило начальство, бофоровские генералы!

– Не растащат. У Вентадорна – не растащат.

– Так стоит ли сокрушаться из-за одной бутылки?

– Оливье, – спросил Рауль, – Тогда, в монастыре… тебе было очень больно?

– Я забыл, – ответил Оливье, – Я, правда, забыл. Предвосхищаю твой вопрос – зачем я выхвалялся перед помощником капитана? А я и сам не знаю – бес попутал. Не все же такие честные как ты и говорят только правду. Я и приврать могу для красного словца. Кстати, это правда, что ты всегда говоришь только правду – или очередной миф?

– Стараюсь… По возможности.

– А если ты не можешь сказать правду?

– Тогда… отмалчиваюсь или ухожу от ответа. А почему ты спросил?

– Да так, – вздохнул Оливье, – а насчет рома, не волнуйся. Хватит и на нашу долю. В случае чего… без обезболивающего не останемся.

– Утешил, – фыркнул Рауль, – Я не о себе беспокоюсь.

– Успокойся, Бражелон,

В порт войдет наш галеон,

Вновь увидим мы Тулон,

И вернется ''легион''

Успокойся, Бражелон! – тупо? Мое рондо!

– Тупо, – сказал Рауль, – Тоже мне, легионер!

Не надейся, Бражелон,

Не вернется ''легион''- моя редакция.

– Послал мне Бог сиделку, – вздохнул Оливье, – Сам же говорил – думай о хорошем!

– Думай о хорошем, но готовься к худшему. Ко всему. Тебе объяснить, к чему мы должны быть готовы?

– Не объясняй, и так все ясно. Объясни лучше этим молокососам – они так и глядят тебе в рот, ожидая, какую истину поведает Пиратский Оракул.

– Неудачное сравнение – оракулы предсказывали будущее, а мы не знаем наше будущее.

– К счастью, – сказал Оливье.

– Учитывая индивидуальные особенности наших младших товарищей, чтобы предотвратить кое-какие трагические ситуации во время наших ''покатушек'', я решил всегда иметь, по примеру г-на де

Вентадорна, ром в своей фляге.

– Что за особенности?

– Шарль-Анри… Помнишь, как он лизал ладошки после шторма?

– Болевой шок? Пожалуй, ты прав. Запасайся ромом, Рауль, чтобы на всех хватило.

– Приоритет – молодняку, – сказал Рауль жестко, – И у меня ты не выцыганишь ни капли ''за просто так''.

– Приоритет – тяжелым. А не рано ли мы начинаем такие разговоры? И что за ''покатушки''?

– Сам пока не знаю. Решим на месте. Плохая из меня сиделка, извини. Попробую развлечь тебя. Смотри, что подарил нам капитан.

– Коран? – удивился Оливье, – Зачем тебе Коран?

– Кое в чем разобраться. Ну, какую суру прочитать?

Оливье пробежал глазами ''Оглавление'':

– Пески, Лицемеры, Башни, Джинны… О! Женщины! Валяй четвертую, о женщинах! А то я без прекрасного пола совсем одичал.

– С ''Женщин'' и я начал знакомство с Кораном, – признался

Рауль,- Открываю наугад…

– … и загадываем на будущее, читай!

– Сура 4. Женщины. Стих 83. Они говорят: ''Повиновение!'' А когда выйдут от тебя, то группа из них замышляет ночью не то, что ты говоришь, и Аллах записывает то, что они замышляют ночью.

– Я понял это так: наша группа замышляет ночные ''покатушки'', по ущельям, плато, горным тропинкам – на месте разберемся и уточним маршруты ''покатушек''. А днем будем с умильными физиономиями преданно смотреть в глаза милому герцогу.

– Прямое попадание! – кивнул Рауль, – Аллах сказал правду. х х х

А новый пассажир ''Короны'', представившийся экипажу и путешественникам как ''отец Сильван'', войдя в капитанский салон на баке, крепко обнялся с Бофром и Ветадорном.

– Мишель,- сказал капитан, – я знал, что мы встретимся. Кто-кто, а вы не усидите на месте. Добро пожаловать, дорогой Мишель! Будьте как дома, вы здесь среди друзей.

– Мишель,- сказал Бофор, – сколько лет, сколько зим! Наконец-то вы с нами, морской бродяга! Я чертовски рад!

– И я чертовски рад, друзья мои. Франсуа. Ришар. Но здесь и сейчас вы в первый и последний раз назвали меня по имени. Для всех я отец Сильван, священник и хирург из братства св. Козьмы и скромный пассажир, согласно легенде.

– Но вашему племяннику вы откроете свое настоящее имя? – спросил капитан.

– Не здесь и не сейчас, – ответил Мишель, – Позже.

– Мишель, вы не изменились за эти годы, – сказал герцог, – Все такой же таинственный и загадочный, и все так же любите мистификации. А уж хотел пригласить Рауля и познакомить вас.

– Не надо, – сказал Мишель, – Сами познакомимся. А кстати – ваше мнение о моем племяннике?

– Самое лучшее! – сказал капитан.

– Шальной, но очень милый, – сказал Бофор, – За это время я полюбил его всем сердцем.

– Рад слышать, – улыбнулся Мишель, – А шальной… и я был шальным в его годы.

– Я тоже, – сказал герцог.

– И я, – сказал капитан.

Они расхохотались.

– Но довольно лирики, – сказал Мишель, расстилая на столе карту побережья, – Взгляните сюда, господа. Ручаюсь, такой картой не располагает король Франции.

Бофор и капитан переглянулись. Ришар де Вентадорн положил рядом карту, привезенную Шевреттой.

– Сравните обе карты, – сказал капитан.

– Один в один, – удивился Мишель, – Я полагал, что контрразведка Мальтийского Ордена превосходит агентуру Людовика Четырнадцатого.

– Не от агентов Людовика Четырнадцатого мы получили эту карту. Взгляните, у нас еще и план цитадели!

– Хотел вас удивить, да сюрприз не получился. Откуда это у вас?

Бофор рассказал о том, как документы попали в их руки.

– Тогда я не удивляюсь, – сказал Мишель, – ''Рогановскую барышню'' я знаю с юных лет. Но с этой минуты называйте меня, пожалуйста, отец Сильван.

– Не слишком ли вы засекречены, дорогой… ''отец Сильван''? – вздохнул Бофор.

– Человека по имени Мишель не существует. Есть плита в соборе Сен-Жан в Ла Валетте с моим именем. И есть легенда.

– Вы сами – легенда Средиземноморья, – заметил капитан.

– Да полно вам, – усмехнулся Мишель, – Я вполне реален.

– Еще один вопрос, святой отец, и перейдем к самому главному – установив тождество этих двух карт,