усаживается краем дивана. Она тянет пальцы с безупречным маникюром за цветастыми туристическими информационными буклетами.
--Скорее конкретный город,-- отвлекаю ее от поиска идеального места для моей поездки.
--Что за город?—девичье личико мимикой любопытства застывает на несколько временных мгновений. Она непроизвольно вытаскивает из кипы журналов первый попавшийся, названием «Турция для всех». Оглядывает меня всесторонне, видимо, угадывает по каким - то ведомым только ей тайным признакам пункт назначения клиента.
--Амстердам,-- бодро сообщаю я.
--Отличный выбор,--она едва скрывает удивление.
Мой старомодный облик собьет с толку, даже профессионала в туристической индустрии.
Сотрудница ищет глазами на столе каталог с подходящей экскурсионной, развлекательной программой в Амстердаме.
--Мне только авиабилет,--отрываю девушку от розыска печатного издания.
--Тогда Вам к Марии,--поворачивает голову в сторону напарницы. – Это к тебе, Маш!
--Проходите, пожалуйста,--Маша сразу отвлекается от массивного монитора компьютера, указывает на стул около стола, за которым она работает.
Я перебираюсь с уже привычного дивана на твердый стул.
--Куда Вам нужен билет? -- спрашивает девушка, попутно рассматривая одежные тряпки моды середины 90 х на мне.
--В Амстердам,-- изрекаю я.--Город начала моего иного жизненного пути.
Сноски:
Мурчать –разговаривать (сленг).
37.
Man! Ты же порой раздумываешь о смерти? Признайся чувак? Ведь кончина настигнет любого, кто сделал, когда то первый шаг, рождения. Как там перед Богом свечкой стоять руки по швам в собственных грехах по шею? Вечный блаженный рай или горящий ад следующий пункт пребывания героя? Или с земным концом человека, никакого продления бытия не последует на бездонном небе. Те атрибуты ухода на тот самый свет выдох упокоившегося в вечности без времени, забот и хлопот. Гроб, с телом усопшего закопанный на два метра в сырую землю, памятник на могиле. Может вовсе души нет, а тленное тело за пару лет разложится до костей.
В уцелевших в памяти детских далеких воспоминаниях кончина человека осознавалась категорично негативным явлением, крайне отрицательной эмоцией безо всякого философского подтекста. Малочисленная похоронная плачущая процессия центральной улице маленького провинциального городка шествует к автомобильной стоянке при выезде из города. В городишке, в котором я проживал у бабушки с дедом, как мне казалось, умирало немало жителей. Раз в месяц стандартно был свидетелем, как плечи четырех крепких мужчин несли очередного усопшего к стоянке автомобилей, где загодя были припаркованы автобусы и машины для передвижения прощального шествия на кладбище. Надрывные слезы родственников, разноразмерные венки с надписями от друзей и близких покойного, груды цветов, траурная музыка живого оркестра из дома культуры.
Я доставал бабушку неприятными для нее вопросами. Зачем люди умирают? Почему гроб красного цвета? Откуда взялась такая грустная музыка? Умирают ли дети? Она отмахивалась ответами без подробных объяснений. Человек стареет и поэтому умирает, как цветок зимой. Люди больше не увидят своего друга, родственника, поэтому печальная музыка. Дети не умирают, смерть нужна только старым людям, так как они очень устали, им пора отдохнуть. Мне сразу представлялся благоустроенный утопающий в зелени санаторий, где мы летом с дедом отдыхали. В санатории было много пожилых людей. Бабульки и дедульки радовались местному времяпрепровождению, общались, постоянно шутили, ходили на рыбалку, играли в домино, купались в море. Казалось, именно в такой дом отдыха отправляются умершие старики. Не совсем было понятно, почему так излишне расстраивались родственники уходу пожилых родных в то душевно приятное местечко.
Осознанно со смертью я в лоб столкнулся в восемь лет. Представления, сформированные от бабушкиных небылиц о старухе с косой, перевернулись молниеносно радикально.
Знакомого мальчика соседа по дому Гришу убило током. Бабушка строго настрого запретила мне идти на похороны Гриши. Под предлогом свалившегося с балкона мячика, я выскочил во двор. У подъезда дома напротив, где жил паренек скопилась огромная толпа людей, одноклассники мальчика, родственники, соседи. Я нагло протиснулся сквозь людское сборище, встал прямо перед небольшим гробом, стоявшем на двух кухонных табуретах. Гриша в школьной форме со значком октябренка на лацкане пиджака выглядел спящим. Громкие вопли горя матери Григория упавшей на колени перед телом «спящего» сына сделали смерть осязаемой для меня.
Колкие, острые пугающие мысли о собственной кончине возникают у человека на любом отрезке жизненного пути. Раздумья о том дне, когда придется покинуть мир живых, наведываются к кому, то чаще к кому то реже. Бывало, тягостные жизненные обстоятельства ставили вашего покорного слугу на колени, и я был на грани самоубийства. Случались счастливые деньки, и жажда жизни пожирала меня с потрохами.
Постояльцы «Бангог-Хилтон» волей, неволей ежедневно задумываются о погибели. 50% здешних заключенных потенциальные смертники. Давящая, удушающая энергетика страха от смертников-заключенных вселяется в охрану, обслуживающий персонал тюрьмы, соседей сидельцев. Умирать, конечно, страшно, но ожидание кончины, выкручивающее душу мучительно.
