--Эх, Андрюха,--шептал я, удерживая в объятиях друга,--наконец-то свобода. Ты стоишь рядом,--отпускаю я руки от Левинзона.-- Заказываю ароматный кофе, заедаю вкуснейшим тортом, музыка, молодежь, одетая по моде,--я определенно взволнован от нахлынувших чувств.-- Ты не представляешь какой это кайф, ВОЛЯ.--А запах сахарных свежеиспеченных кренделей,--я втягиваю показательно ноздрями воздух.
--Одним словом кайф.
--Куда мне представить,--немного саркастически говорит Андрей,-- ходка длинною в семь лет. Давай присядем.
Я шлепаюсь на твердый стул. Андрей неторопливо снимает плащ и вешает на металлический крючок вешалку, торчащую из желтой стены. Присаживается, задвигает большой кожаный портфель под стол.
--Отлично выглядишь,--пускаю комплимент.--Костюм, прическа, щетина трехдневка. Тебе идет.
--Ты тоже ничего,--режиссирует он серьезность на лице.
--Ага, для зоны видимо супер! -- хихикаю я, принимая тонкую шутку Левинзона.
-- Почему у тебя нет мобильного телефона? Я бы предупредил, что задерживаюсь,--вопрос звучит малость с упреком.
--Мне не нужен телефон,--равнодушно отвечаю я.-- Некому звонить. – в упор гляжу на Левинзона.
-- И самое главное некуда спешить!--смеюсь.-- Поэтому опоздал, так опоздал, -- глотаю уже остывший кофе. --Я же время даром не терял, внимательно изучал сегодняшний мир.
--Как тебе он? -- Андрей машет рукой официантке.
--Эх, Левинзон,--восхищенно,-- он прекрасен. Я наслаждаюсь. Порой накатывает, будто вчера только родился. Состояние несдерживаемого полета.
--Замечательно Антонио, что ты в прекрасном настроении, --Левинзон радуется.-- Думал хуже пойдет твоя адаптация на воле.
--Нормально, нормально,-- подтверждаю я великолепный свой настрой,--белый свет принял меня.
Подошла официантка тоненькие ножки в черных колготках.
-- Закажешь? -- не заглядывая в перечень кушаний, интересуется Андрей.
--Нет спасибо Андрюш. Сыт уже,--подчеркнуто похлопываю я себя по животу ладонью, демонстрируя пищевое насыщение.
Левинзон просит овощной салат и стакан морковного сока. Официантка записывает в малюсенький блокнот блюда, переспрашивает для подтверждения заказа, получив положительный ответ, удаляется мелкими шажочками в сторону «Staff».
--Рассказывай Антош! Как ты?--Левинзон утыкается в меня внимательным взглядом.
--Спасибо Андрюх, что не отвернулся,--хлопаю дружески Левинзона по плечу.--За заботу о матери спасибо. Спасибо тебе друг,--замолкаю. Нет слов, чтобы выразить благодарность Левинзону. Он поступал как настоящий друг в отношении меня.
-- Брось ты. Спасибо! Брякнешь тоже,--удивленно.-- Ты мой друг! Ты иначе сделал бы?
--Нет,--без раздумий отрезаю, закуриваю сигарету.--Но, из кучи друзей ты единственный кто не кинул меня. Остальные разбежались тараканами по щелям.
--Видимо у них были причины поступить так. Не держи зла,--благодушно оправдывает он моих «друзей».
--Я не испытываю злобу ни к бывшим партнерам, ни к друзьям,-- выпускаю струю сигаретного дыма вверх. Поток невидимого воздуха, перемешанный с облаком сизого табачного дыма, бьет о белый потолочный светильник, медленной бесформенной массой расползается краями потолка.
--Не мудрено,--призадумывается Левинзон,-- тюрьма изменяет людей. Сколько я видывал человеческих трагедий за адвокатскую практику,--прискорбно делится он.
--Согласен,--упавшим голосом подтверждаю,-- тюрьма меняет человека. Причем радикально. Тем, кем ты был до зоны, ты уже не будешь,--тушу сигарету о пепельницу.
--За «колючкой» разрушаются жизненные принципы или появляются у сидельца,--развиваю выбранную тему.-- На зоне ты можешь стать полным дерьмом в человеческом плане или укрепиться духом.
--Отбывая первый срок,--чуть нервничаю. Опять непростые воспоминания, связанные с тюрьмой встают перед глазами.--Осужденные кто съезжает с катушек, а кто проявляют моральную устойчивость.
--Неоднократно лицезрел картину. Как гора мышц с гонором падало говном ниц. Воля слабая оказывалась под напором зоновских обстоятельств,--выражаюсь предельно ясно, чтобы донести мысль до Андрея.--Наоборот хлюпик мизинцем пальца зашибить. Стойким оловянным солдатом переносил тягости, выпавшие на его долю. Не вставал на колени ни перед кем и не перед чем в минуты дикой душевной боли, давления на психику начальства тюрьмы или мелких хулиганов сидельцев.
Официантка приносит кушанья. Заботливо расставляет перед Левинзоном.
--Если что-то захотите дополнительно заказать, зовите. Приятного аппетита, -- желает милой улыбкой девушка. Покидает нас.
-- Давай сменим тему,-- настойчиво обращаюсь я.--Тюрьма прошлое, пришитое крепко к сердцу, но есть потребность в будущем.
Андрей непротивится, растерянно пожимает плечами, улыбается: -- Предлагай парень.
Человеческое любопытство чистой воды берет верх над безразличием к моим бывшим корешам. Да, я хочу узнать, что стало с Гаврюшей, Бовичем и Ко.
