Прижатая к холодной груди белокурого нааганита, укрытая от всех угроз мира его телом и силовым щитом, брошенным Анаишшшу в самом начале сражения братом, маленькая землянка спала и не видела той кровавой бойни, которая из-за нее развязалась сначала в тесном отсеке телепорта, а затем и по всему кораблю. Нет, девушка в этом была не виновата, но Шэйтассс не простил тех, кто тронул его дивный нежный цветочек. А Дэйрашшш не стал его останавливать, позволяя ши-ару успокаивать своего зверя так, как тот хочет. Да и ньер тоже не мог простить линхов и нарров за свою со-рин и малышей, ведь холоднокровный нитх впервые в своей жизни испытал такой страх. Страх непоправимой потери. Хорошо, что Лена не видела его таким…

В назидание другим лордам, пленных не брали и никого не щадили.

Черный нааганит с красными прядями на висках, прославившийся по всей империи своей жестокостью и мстительностью характера, был удовлетворен. А вот его зверь, несмотря на кровавое сражение, так и не смог успокоиться, ведь его цветочек спала в других руках, а он не мог к ней даже прикоснуться. Самая желанная женщина в мире так близко и так недоступна.

Нужно еще раз поговорить со своим супругом.

С каждым днем Шэйтасссу все труднее давалось его мнимое спокойствие. Но и предавать арри из-за непонятных чувств к чужой со-рин ниид не хотел. Он хотел все решить миром…

Анаишшш прав, у нее действительно сладкие губы. Вспомнив, как маленькая землянка трепетала в его объятьях, змей голодно облизнулся, напугав своим оскалом рядом стоящих воинов, знавших своего лорда как никто другой и не понимавших, что это опять нашло на их командира, ведь сегодня он и так хорошо «порезвился», занимаясь своим любимым делом. Убийством.

Но Шэйтассс даже не обратил на них внимания. Мужчина жадно наблюдал за хрупкой девушкой, спящей в объятьях ее ньера, чувствуя странную нежность в холодном сердце. Чувство, очень схожее с тем, что он испытывал к Лейшшшару. Схожее, но не такое. За эту самку он порвет любого.

«Не отступлю!» – подумал ниид, двигаясь за своим арри, буравя широкую спину нитха тяжелым задумчивым взглядом…

Мое пробуждение было очень даже приятным…

Носом я была уткнута в широкую грудь ньера, со спины меня обнимал Анаишшш, а в воздухе разливался умопомрачительный запах свежеприготовленной пищи. Мясо сорха, эйши, булочки с гаррой, травяной чай с соттой и много еще чего вкусненького. Все, как мы любим. Наверняка Шэйтассс перед дорогой расстарался. Его повар просто чудо!

Стараясь забыть о ночном кошмаре, я улыбнулась. Приснится же такое! Почувствовав, что их мамочка уже не спит, эны внутри меня нетерпеливо завозились, сообщая мне о своем голоде. Захотелось все и сразу, словно я несколько дней ничего не ела.

«Сейчас, мои маленькие, потерпите, вот сброшу с себя жадные конечности вашего папочки и дяди, и поедим!» Попыталась выползти на волю, да так и замерла, положив подбородок на литую грудь Дэй-рашшша, потому что мой взгляд зацепился за стальную светло-голубую, опротивевшую мне еще пару месяцев назад стену. Ведь меня тогда почти две недели из этой клетки не выпускали, и я очень хорошо изучила каждую «трещинку» в этой каюте. А если я вижу то, что вижу, значит, мы на крейсере Лиасса! И те ужасы мне вовсе не приснились!

– Анаишшш!!! – Не обращая внимания на захотевшего обнять меня ньера, резко повернулась к иссаэру, чтобы тут же столкнуться с тревожно- вопросительным взглядом сиреневых глаз.

– Все хорошо?! – Наш вопрос позвучал почти одновременно.

– Да. – Радостно улыбнувшись, протянула руку и коснулась любимого лица. Чувствуя облегчение и странную легкость. Дэйрашшш рядом, мы опять у нитхов, Анаишшш цел и невредим. С малышами все хорошо, не считая их голода, о котором мне опять напомнили. Так тепло, словно я вернулась домой. Далекое, забытое чувство, которое я думала, что никогда уже и не испытаю.

– Приятно это слышать и видеть, как ты снова улыбаешься, надин. Я ждал, когда ты проснешься. Мы с братом ждали, – поправился иссаэр, перехватывая мою руку. По запястью прошлись гибким розовым языком, а потом, подразнивая, начали прикусывать мне пальцы. Мужская ладонь скользнула к моей обнаженной груди, игриво сжав упругий холмик. И потрясающая светлая улыбка нежных сиреневых аметистов…

За спиной недовольно зашипели.

– Вообще-то ты моя со-рин и должна сначала поздороваться со своим ньером! А ты, Ан, успокойся, ей рожать через месяц. – Сильные руки Дэйрашшша аккуратно отстранили меня от хмыкнувшего блондина и развернули к себе.

– Рад снова слышать биение твоей жизни, Лленна, – притянул повыше, распластав меня на своем здоровенном теле, – я так за вас испугался… – Погладил по щеке.

– Прости, – прошептала я, глядя в зеленые, внимательные и очень сегодня теплые змеиные глаза, – а ты себе даже и не представляешь, как я рада тебя видеть, нааганит! – Улыбнувшись, сама потянулась к растянувшимся в довольстве губам ньера. Ведь я говорила чистую правду, и он это знал…

Вот только через пять минут я же и взмолилась о пощаде. Приятно, конечно, когда тебя так целуют и жадно ласкают, спрашивая, как его цветочек себя чувствует, беспокоясь о моем «хрупком» здоровье и «нежной» психике. Проверяют своих детенышей, обещают устроить мне «концентрационный лагерь» по прилете домой – можно подумать, я до этого гуляла, где хотела, – потому что он, видите ли, с ума сходил от беспокойства! А за спиной в это время скалится белобрысая зараза и все это ехидно комментирует, пытаясь вклиниться в наше общение с его братом, ощупывая мои филейные части, но…