скользнула по моему бронику, ушла дальше, чуть не вспоров Паровоза, и застряла острием в руле.

Пришлось орудовать пистолетом, потому что автомат развернуть в стесненных условиях не удалось. Благо выручил Дизель. Снопом картечи влепил в незащищенный глаз лошади, отчего та встала на дыбы и завалилась на бок, придавив хозяина.

– Всем из машины! – крикнул я, сам с трудом выкарабкиваясь наружу.

Друзья сыпанули из разбитого автомобиля, выбираясь из стесненных условий и поливая врага огнем из стволов. Противник хоть и не имел подобного оружия, но оказалось, что завалить его не так уж и просто – всадники в тяжелом вооружении и нехилой защите постоянно маневрировали на своих скакунах, уклонялись, при этом норовили рубануть обоюдоострым мечом или приплющить палицей. Ни убежать от них, ни укрыться на голой улице.

Решение пришло само собой.

– Сюда… Сгрудиться всем… Спинами и огонь по кругу.

Втроем мы в тесноте, но уверенно заняли позицию возле машины, изолировав один из флангов от неустрашимых крестоносцев этим прикрытием.

– Перезарядка.

– Я.

– Пустой.

– Слева.

– Снова я.

Матерная ругань дополняла азарт боя и треск автоматов. Я не пожалел целого магазина, веером распылив его содержимое по дуге. Но все же сбил напал врага. Дизель прицельно завалил особо настырного тевтонца, попав ему картечиной ровно в щель забрала.

– Граната. Бойся! – сообщил я в пылу боя, замахиваясь немецкой «колотушкой».

Парни юркнули за угол джипа, граната плюхнулась под копыта рыцаря, смело наседавшего на нас из гущи врага. Только я спрятался за «Хаммером», попав в объятия друзей, как взрыв сбил напор противника, посеял в его толпе панику и создал кавардак. Мы успели перезарядить стволы и дружно дали залп в опешившего, измученного неудобной схваткой врага.

Тевтонцы окончательно дрогнули, подали назад, теряя воинов и лошадей. Еще залп и еще. И храбрые рыцари обратились в бегство. Ушли только трое, похоже, израненные и изрядно уставшие. Добить валявшихся вокруг не составило труда, хотя кое-кто из них и пытался ударить кованым кулаком с кинжалом или ткнуть мечом.

– Вот так помахались! – выдохнул Паровоз, прильнув спиной к искореженному борту джипа.

– Пипец, прокатились!

– Как там наш ученый?

Инженер все так же лежал на заднем сиденье, боязливо таращась на поле боя. Я успокоил его, дал глотнуть коньяка из фляжки, помог выбраться наружу. Парни вяло шевелились и заряжали оружие.

Я утер лицо и заметил светлый радостный взгляд Дизеля – со стороны метро к нам бежали пацаны из группы Мирона.

– Наши!

Утро в Энске на восьмой день после Судного задалось безоблачным и теплым. Полусфера аномалии, накрывшая город, сегодня и пропускала солнечные лучи, и воочию явила чистое голубое небо. Только стояла полная тишь, да безветрие из-за непробиваемого «купола» докучало духотой.

Пальба к рассвету обычно утихала, народ, будь то попаданцы или защитники города, прятались в укрытиях, чтобы в сумерках и на ночь снова выйти на охоту. Но иногда и днем раздавалась стрельба, лилась кровь, происходила какая-то движуха.

Недалеко от метро «Заречная» мое звено встретила группа Мирона. В полном составе, что меня, как молодого командира самообороны, приятно удивило. Я потрепал друга, пожал руки остальным.

– Докладывай, Мирон. Только вкратце. У нас раненый. Паровоз уже сдох тащить его.

– Кто такой? – поинтересовался Дмитрий, присев на бордюр рядом с командиром и закурив.

– Инженер Середа. Хорошо знает план метро. Проектировал его. Нам очень сгодится, особенно если Чика твоя не найдет бреши в оболочке.

– А она ищет? – парень вздернул брови.

– Ага, послал ее с группой на поиски дырки, где могут пролазить эти уроды. Не боись, все пучком будет. Она у тебя деваха смышленая и шустрая. Справится.