– Я пытаюсь!

Я действительно пытался, но индус выходил каким-то совсем уж обезличенным.

– Что ты принимаешь, Лео? – спросил старик. – Я с такой сильной дрянью еще не сталкивался!

– Ничего не принимаю! В тот день меня чем-то опоили, хочу найти поганца!

– Тогда сосредоточься!

– Тебе не угодишь! – огрызнулся я и постарался вспомнить свои ощущения, когда после душного зала сделал глоток изумительно вкусного и холодного лимонада.

Дремавшее до того воображение в один миг проснулось, словно я ненароком нажал скрытый в памяти спусковой крючок. Щелк! – и с кристальной ясностью перед глазами возникло лицо индуса.

Шарль досадливо зашипел и принялся быстро-быстро скрипеть грифелем карандаша по листу бумаги. Вскоре он раздраженно бросил карандаш в стаканчик и объявил:

– Забирай!

Когда я открыл глаза, слепой художник вытирал платком текшую из носа струйку крови.

– Сведешь когда-нибудь старика в могилу… – проворчал он.

– Я все компенсирую.

– Когда ограбишь банк?

– Деньги у меня есть, – усмехнулся я. – Надо только их получить.

– Брось, – махнул рукой Шарль Малакар, взял из ведра с колотым льдом бутылку с питьевой водой и сделал несколько жадных глотков. На худой шее заходил крупный кадык. – Принимай работу!

Я посмотрел на портрет и одобрительно зацокал языком. Скупые линии, резкие и формальные, складывались в легко узнаваемый образ. Никаких лишних деталей, как обычно и рисуют полицейские художники со слов очевидцев, но, раз увидев беглого индуса, уже точно не ошибешься и не спутаешь его с другим соплеменником. Вот что значит настоящий талант!

Более того, в левом нижнем углу Шарль изобразил открытый глаз – известную всем и каждому эмблему Детективного агентства Пинкертона; ниже уверенной рукой был начертан девиз: «Мы никогда не спим». И удивительное дело – хоть символ и бросался в глаза, от лица беглеца он внимания нисколько не отвлекал.

– Возьми мою кепку, – посоветовал старик, – в ней ты будешь похож на шпика.

– Благодарю! – не стал отказываться я от подарка, свернул рисунок и убрал его в карман. – С меня причитается.

– Проваливай! – рассмеялся Шарль. – Клиентов распугаешь.

– Еще увидимся.

– Меньше болтай, больше делай.

– Счастливо оставаться! – попрощался я и отправился в ресторан.

Справился у метрдотеля о госпоже Монтегю, и тот велел официанту проводить меня на второй этаж. Людей в ресторане было немного, публика собиралась в этом респектабельном заведении уже ближе к вечеру, зато с избытком хватало пальм, фикусов и античных статуй в нишах стен.

Лилиана забронировала столик на две персоны у открытого окна террасы. Прохладный ветерок так и раскачивал легкие полупрозрачные занавески.

– Лео! – обрадовалась моя новая знакомая и отставила на стол бокал с белым вином и льдом. – Я уже начала опасаться, что ты не придешь!

– Как ты только могла такое подумать? – уверенно улыбнулся я, хоть на самом деле еще час назад понятия не имел, приму приглашение или нет.

Делать хорошую мину при плохой игре – так это называется.

– Что будете заказывать? – подошел к нам официант с меню в кожаной обложке.

Я принял у него увесистый том и без тени смущения признался:

– Дорогая Лилиана…

– Просто Лили.

– Лили, всех моих денег в бумажнике хватит здесь разве что на пару медовых коржиков. Хочешь коржик?

– Лео, я же угощаю! Ты забыл? – напомнила Лилиана. – Пусть твою помощь не оценить материально, но я хочу, чтобы этот символический жест позволил нам начать все с чистого листа.

– Отлично! – улыбнулся я и заказал стейк с гарниром из жареных овощей стоимостью в четверть сотни франков. Гулять так гулять!

– Что будете пить?

– Черный чай. Лучше всего – южноафриканский.

– К сожалению, у нас есть только индийский, – сообщил официант, подливая вина в бокал Лили.

– Тогда индийский. И кувшин лимонада, пожалуйста. Лимонад несите сразу.