Конферансье ненадолго задумался, потом неуверенно произнес:

– Он сам за ответом пришел, сидел в баре и пил. Я спустился и сказал: так, мол, и так, не получится ничего. Завязала Черная Лилия с выступлениями.

– И слышали это…

– Да все и слышали!

– Все ясно с тобой, – поморщился я и предупредил: – О нашем разговоре – никому, понял?

Конферансье кивнул, я похлопал его по плечу и отправился домой.

Шел без всякой надежды застать Лилиану, так оно и получилось – еще от калитки заметил воткнутую в дверь записку. С недобрым предчувствием развернул ее, но нет – это была телеграмма от Рамона Миро. Он просил срочно позвонить.

Не став заходить в дом, я развернулся и поспешил на телеграф. Если поначалу улочки курортного городка казались на редкость запутанными, а сам он своими размерами вызывал уважительное опасение, то за три последних дня расстояния съежились, будто шагреневая кожа. Куда ни пойди, все близко, буквально рукой подать. Вот так и с телеграфом – не прошло и пяти минут, как я оказался на месте.

Сразу заказал звонок в Новый Вавилон и промаялся несколько минут в тягостном ожидании, пока освободится линия. А когда меня пригласили в переговорную кабинку, быстро поднял трубку и под хрип помех услышал:

– Лео, это ты?

– Да, говори!

– Твой фокусник – это некий Роман Гранде, предположительно из ирландских цыган. Год назад задерживался по запросу Лондона, но обошлось без предъявления обвинений. До ареста выступал с трюками по второсортным циркам, после освобождения перебрался в Монтекалиду, там ни в чем предосудительном замечен не был.

Я обдумал услышанное и вздохнул.

– Не уверен, что это поможет, но – спасибо, Рамон. Деньги ты отработал.

– Лео! Лео! – окликнул меня бывший сослуживец. – Это еще не все!

– Говори!

– Поскольку Гранде подозревался в поддержке ирландских националистов, его дело вел Третий департамент. Все это время он находился в их тюрьме.

Третий департамент занимался выявлением иностранных шпионов, доморощенных сепаратистов, религиозных фанатиков и малефиков, поэтому их подопечные содержались отдельно от обычных уголовников в особо охраняемых казематах Ньютон-Маркта.

– Знаешь, с кем он делил камеру? – спросил Рамон.

– Говори! – рявкнул я, заставив вздрогнуть проходившую мимо переговорной кабинки старушку.

– Его сокамерником был Марлини!

Маэстро Марлини занимался, как он считал, «научным» гипнозом и так наловчился манипулировать сознанием людей, что сумел выкрасть секретный состав новейшего алюминиевого сплава, который шел на изготовление корпусов дирижаблей. В итоге его арестовали по обвинению в сотрудничестве с египетской разведкой, но до суда дело так и не дошло. В расследовании оказалась замешана дочь главного инспектора полиции метрополии, а сам гипнотизер не стал запираться и сдал Третьему департаменту всех известных ему агентов Александрии.

– Да чтоб тебя! – не удержался я. – Ты уверен?

– Узнал от надзирателя, – подтвердил Рамон. – Говорит, они крепко сдружились.

– Проклятье! – прошипел я.

У маэстро Марлини был на меня зуб, ведь именно я приложил руку к его аресту. И это обстоятельство объясняло если и не все, то очень многое. Невероятные трюки бессловесного мима – так уж точно. Гипнотизер мог заставить публику поверить во что угодно.

– Рамон! – заторопился я. – Гранде находится на учете Третьего департамента, а значит, в картотеке есть его адрес. Сможешь узнать?

– Уже! – рассмеялся мой бывший напарник. – Это будет стоить тебе еще две сотни.

– Диктуй! – потребовал я, доставая блокнот.

Записал улицу, номер дома и апартаментов, поблагодарил Рамона и опрометью выскочил из кабинки. На выходе поинтересовался у клерка, как далеко отсюда находится продиктованный мне адрес, оказалось – не слишком. Даже почти не пришлось делать крюк, чтобы заскочить домой.

По дороге я пытался составить все известные обрывки в единую картину, но нисколько в этом не преуспел. Ясно было лишь, что участие в этом деле Марлини является ключевым. Никак не могло оказаться простым совпадением, что покушение на меня случилось в окрестностях городка, где обосновался бывший сокамерник этого прохвоста. И ладно бы просто обосновался! Варьете, спиритический сеанс, амфитеатр – раз за разом мим подводил меня к тем или иным решениям.

Но зачем?! На кой черт ему это понадобилось?