стороны разбрызгиваются ослепительно-яркие брызги, что превращает пожар в грубое подобие фейерверка. Каким образом недешевая боевая машина превратилась в исполинский костер менее чем за минуту — непонятно. Как Карат смутно помнил, на случай угрозы возгорания у нее даже топливные баки умеют в стороны отстреливаться. Но, видимо, гладко лишь на бумаге, на практике хватило одной не самой современной гранаты.

От жара начали трещать патроны в ленте и срабатывать заряды в системе постановки дымовых помех. Дымовая шашка пролетела над «шахид- мобилем», с которого пулеметчик раз за разом отправлял короткие очереди в сторону многострадального дома. Да пусть хоть до фундамента его разнесет, Карата там уже нет. Надо ползти дальше, к следующему зданию, и за ним уже подниматься на ноги.

После следующего «ду-ду-ду» со стороны другого, невидимого пулемета, тяжелые пули застучали по переделанному джипу отрывая от него клочья обшивки и высекая искры. Стрелок дернулся когда ему снесло кусок головы, судорожно сжавшиеся пальцы намертво сдавили гашетку, из чуть задравшего ствола вырвалась сплошная очередь, трассеры замелькали над головами сектантов и их жертв, начали бить в дома по другую сторону площади. И почти сразу попали во что-то непонятное, вспыхнувшее ярко, с клубом вздымающегося пламени. Сложилось впечатление, что кто-то позабыл на чердаке бочку с бензином.

При свете взметнувшегося пламени Карат увидел Юпитера. Сидя на краю крыши он внимательно смотрел вниз, на площадь, где в одну кучу собралась вкуснейшая еда. Кто-то тоже разглядел неприятное зрелище и заорал так, как будто его уже начали жевать. В этот миг монстр, осознав, что его заметили, прыгнул вниз, на край хоровода резко оборвавших свою песню сектантов.

И началась бойня.

Карат не отрываясь смотрел, как огромная туша, двигаясь с быстротой выпущенной стрелы, отточенными взмахами лап сносит головы, вспарывает животы, разбрасывает в сторону тела превращенные в кожаные мешки набитые переломанными костями и кровоточащим мясом. Кто-то пытался в него стрелять, кто-то орал не своим голосом, в разные стороны разбегались и килдинги, и скованные по рукам их несостоявшиеся жертвы.

С края площади сорвалось два черных автомобиля похожие друг на дружку как однояйцовые близнецы. Именно на таком приехала Аурелия со старухой. Машины на опасной скорости пронеслись между пылающим бронетранспортером и уже начавшем разгораться выпотрошенным «шахид-мобилем». Пара секунд, и они скрылись в проходе в баррикаде. А Карат, наблюдая за ними, потерял время. Кое-что успело измениться.

Юпитер, устроив кровавый проход по площади, яростно урчал, непредсказуемо дергаясь из стороны в сторону. Сразу два пулемета выбивали искры из асфальта вокруг него. Иногда пули ударяли в тело, сбивали с ритма передвижений, даже завалиться один раз заставили. Но даже под крупнокалиберным градом тварь жила, хоть ей это и не нравилось. Пули ведь не всегда рикошетили о листы металлической брони, некоторые находили дорогу к телу, а против такой мощи костяные пластины не очень-то эффективны. Потому монстр действовал относительно хитро, пытаясь уклониться от огня с ближайшей машины, укрываясь от него за маломальскими препятствиями, и почти полностью игнорируя очереди со стороны Хмура.

А тот работал на расплавление ствола, его оружие почти не умолкало. И, что самое странное, никто из сектантов не пробовал ему помешать, игнорировали напрочь.

Ночь, мрак, вырвавшийся монстр, горящая броня, стрекот пулеметов со всех сторон, разбегающиеся пленники: килдинги, похоже, просто растерялись от такого изобилия событий.

Осознав, что «олигарх Кумарника» вместо того, чтобы мчаться к шлагбауму, устроил игру в Рембо, Карат отчаянно замахал руками, привлекая к себе внимание.

— Хмур!!! Сюда!!! Бегом!!!

Да будь у него даже мегафон вряд ли при таком грохоте и расстоянии можно что-то расслышать. Да что он вообще творит?! И почему до сих пор жив?! Ведь первое впечатление оказалось ошибочным, не все растеряны до идиотизма. Сейчас прекрасно видно, что сектанты пуляют не только в освободившегося элитника, некоторые бьют в сторону штаба, а там нет никого кроме Хмура.

Заглядевшись на побоище, Карат не заметил, что со стороны шлагбаума приближается машина. Осознал это лишь тогда, когда в спину уткнулись лучи фар. Обернулся, одновременно вскидывая обрез. Что это и кто, не понять, слепит жестко. Навел стволы на стекло напротив водителя, по очереди спустил курки.

Машину повело в сторону, она с грохотом зацепила угол горящего бронетранспортера, от удара ее развернуло, после чего замерла поперек дороги. Карат спешно переломил стволы, сунул два патрона. Успел, потому как из пассажирской двери вывалился некто столь торопливый, что еще в падении начал стрелять из автомата. Ему нет бы выждать полсекунды, прицелиться уже с асфальта, дать одну короткую верную очередь. Слишком много суеты, а это вредно.

В общем, противник промазал, а вот Карат нет — снова разрядил обрез. И опять спешно преломил, медлить нельзя. Экстрактор не сработал, одна гильза застряла, возясь с ней потерял время. Через машину перемахнула тень, в отчаянии вставил патрон в пустой ствол, успел защелкнуть, но на выстрел уже не осталось времени.

Жестокий удар, выбивший оружие из руки, взмах острой стали перед лицом. По виску и краю лба тут же заструилась горячая кровь, заливая глаз. Отшатнулся, искоса разглядел противника. Жало — тот самый молодчик с которым схлестнулся днем. Запертый в подвале, он открыл замки и разделался с операторами, сидевшими в надежнейшем по мнению Фарта месте: в охраняемом штабе; за стальной плитой крышки люка; на приличной глубине под