– Да!!!
– Тогда слушайте, что сделать нам надобно!
И затихло все. Васька вслушивался, словечка стараясь не пропустить. Да он что угодно сделает, лишь бы и дальше учиться, прикажут жабу съесть – сейчас же на болото побежит ловить да пожирнее выбирать!
Впрочем, такого царевич не попросил. Но сказанного хватило.
Подготовиться к визиту царскому?
Верь в нас, государь-царевич! Костьми ляжем, а тебя не подведем!
В Дьяково Алексей Михайлович нарочно приехал с малой свитой. Мало ли что вскроется? И только головой покачал, глядя на аккуратные строения, на занимающихся детей… Алексей его чуть ли не в воротах встретил, на шею кинулся.
– Тятенька!!!
Сына царь любил искренне, а потому растрогался, обнял.
– Ну, как ты тут, сыне?
– Тятенька, у нас тут столько всего… ты позволишь показать тебе да ближникам твоим?
Алексей Михайлович чуть заметно улыбнулся.
Мальчик вырос. И играет другими игрушками. А хорошее настроение у царя и потом сохранилось.
Когда он увидел аккуратные дома. Баню, в которой раз в неделю обязательно мылись все, кто жил в школе, а то и чаще. Саму школу, где дети, сидящие и слушающие учителя, согнулись в низком поклоне при виде государя и стояли так, пока он не разрешил подняться. И ведь учились же! При нем отвечали на всяческие вопросы, а Алексей тут еще ввернул, что Симеон-от не стал их латыни учить, отказался… И храм. Маленький, но красиво расписанный, и счастливая царевна Татьяна: «Братец любимый, посмотри, что мы с девушками учинили специально для тебя, готовились, старались» – показывающая роскошные росписи и вышивки. Он уж и не помнил, когда сестра такой счастливой была. И царевна Анна, потчующая вкусными яствами, и малышка Софья (как же ты выросла за это время!), которая лезла на руки.
Все в школе были спокойны и счастливы. А что же Симеон?
Этот вопрос царь и задал своему сыну. Алексей только что плечами пожал.
– Так не знаю, батюшка. Не по нраву мы ему пришлись, верно?
– Это чем же не по нраву?
– Симеон – бяка! – радикально вставила Софья. Обижаться или сердиться на ребенка царь посчитал глупостью и потребовал объяснений от царевича. Ну и получил их. На Симеона жаловались все.
Анна считала его слишком уж скользким, Алексей считал, что Симеон не умеет заниматься с детьми, Софья вообще считала его бякой, Татьяна морщила нос, мол, Симеон, может, человек и хороший, но… тут-то он к чему?
И последней каплей стал протопоп Аввакум.
Когда оный выплыл в парадной одежде, величаво благословил всех присутствующих, а потом вдруг отмахнул земной поклон царю и стоял так, пока Алексей Михайлович ему подняться не разрешил, глаза на лоб полезли у всех.
– Прости меня, государь…
Алексей Михайлович аж онемел от шока. А Аввакум продолжил:
– В гордыне своей возомнил я, многогрешный, что знаю все на свете. И Господь наказал меня, как наказывают детей неразумных, а затем и вразумил, послав туда, где могу я принести пользу чадам его. Позволишь ли ты мне остаться и далее рядом с чадами, дабы мог я помочь им избежать моих ошибок и бесовских уловок?
И в том же духе еще минут десять!
Царь, естественно, сначала опешил, а потом чуть ли не со слезами умиления обнял Аввакума.
– И ты прости меня, Аввакум, ежели виноват пред тобой…
Одним словом, карать рука не поднялась. Ругаться тоже. Если уж протопоп, который был одной из заноз, здесь в разум пришел…
Одним словом, если сто голов смотрят направо, а одна – налево, если сто человек говорят «белое», а один «черное» – кто тут прав, а кто не прав?
Алексей Михайлович подумал и решил кляузу пока оставить без последствий. А Симеона пока… а хоть бы и за проект посадить. Он же хотел академию создавать – вот и пусть пишет, какой она должна быть. Опять-таки, вот они, кадры, куются в царевичевой школе! Глядишь, кто из них и дальше пойдет, почему нет?
Одним словом, кляуза не прошла, но Софья все равно обеспокоилась. Мало ли кто. Мало ли что…
Нужны были союзники.
Нужно было… столько всего было необходимо.
