мимо скал, прямо к узкому заливу, в котором не развернуться.

В глубине бухты-расселины стояла шебека.

– Понч!

– Всё готово!

– Залп по очереди обоими деками, с носа! Огонь!

Грохнули два передних орудия. Не попадать по неподвижной мишени Шурка просто не умел.

Одна за другой пушки опорожняли стволы, посылая ядра в шебеку, – та только вздрагивала.

В щепы распалась кормовая надстройка. Завалилась грот-мачта. Пара каленых ядер сработала как спичка для костра – из пролома на корме завился дымок, повалил гуще, а вот и огонь показался.

– Пусть теперь сами поробинзонят! – мстительно сказала Елена.

– Право руля! – крикнул Олег. – Курс на остров Галите.

Паче чаяния, остров Галите не оказался унылым клочком суши посреди пустынного моря.

Клочок – да, но довольно-таки живописный, скалистый, заросший деревьями, кустарником, травой и кактусами.

Люди здесь жили со времен Карфагена, но нынче перевелись, время было неспокойное.

«Ретвизан» плавно огибал остров, подбираясь к южной бухте.

Во все стороны плескалась вода, отливая изумрудом, но это была обманка – отсюда до африканских берегов всего-то миль двадцать.

– Дюкен уже здесь, – сказал Олег, опуская подзорную трубу.

В самом деле на рейде бухты стоял «Сен-Эспри». Рядом с ним едва заметно покачивались «Шеваль-Марин» и фрегат «Лежер».

– Бастиан! Это самое, станем на якорь в этой компании.

– Д-да, капитан.

Сухов спустился в каюту, улыбаясь еще за пару шагов от дверей – присутствие Алёны и радовало, и волновало, и тревожило.

Одно дело – скучать вдали, зная, что твоя любимая женщина в безопасности, и совсем другое, когда она рядом с тобой, и только от тебя зависит, надолго ли эта близость.

Шторм эмоций, вызванный встречей на Монте-Смеральда, улегся, а вопросы остались.

Не сказать что Олег очень уж переживал за свою женушку – знал ее буйный нрав и какова она в ярости.

Никогда бы Елена Мелиссина не стала византийской разведчицей, не будь она авантюристкой по натуре. И не продержалась бы долго в живых, коли не обладала бы качествами бойца и следопыта.

– Привет, – сказал Сухов, закрывая за собой дверь. – Привет, – ответила Елена.

Она была очень занята – ушивала для себя шаровары. Олег поневоле залюбовался ею, унимая ретивое.

Это как у магнитиков с разными полюсами – чем ближе подносишь их друг к другу, тем они сильнее притягиваются.

Ложбинка между грудей… Изящный изгиб бедра…

Открытая стройная шея… – А ты похорошела.

– Еще бы! – хмыкнула Мелиссина. – Не тебе же одному омолаживаться!

– Глупенькая…

Елена оставила шитье и поднялась, выпрямилась, потянулась, закидывая руки за шею. Сухов обнял ее пониже талии и усадил обратно, повалил на кровать… …Четверть часа спустя оба отдышались.

– Ты неугомонный.

– Станешь тут неугомонным! Я тебя три года не видел!

– Мальчишка.

– Девчонка!

Олег упруго сел, и Мелиссина подползла к нему на коленях, обняла со спины, положила подбородок на мужское плечо.

– Любой нормальный человек, – проговорила она невнятно, – давно бы с ума сошел от всех этих межвременных порталов. А мы скачем из века в век, как будто так и надо…

Сухов вздохнул.

– Знаешь, как бы мы ни молодели снаружи, внутри мы остаемся всё теми же – опытными, знающими, скучными дядьками и тетьками.

– Щас кто-то получит за «тетьку»!

Олег закинул руку, погружая пальцы в густые Алёнкины волосы.