– Да я с-серьезно!

– Всё правильно, Бастиан. И… вот что, мужики, давайте сразу договоримся. Мне этот патент нужен для одного важного дела, я, может, и вовсе уйду этим летом или осенью… – Куда?

– Не скажу, Голова.

– Меньше знаешь, крепче спишь! Угу…

– Это самое… Я к тому, что не собираюсь зажимать вашу волю и гноить на службе. Если кто захочет на берег сойти, сойдет. Без разговоров и без обид. Жалованье у короля не ахти какое, зато и на рее никто нас не вздернет, как пиратов. Да и у берберов кое-что есть в загашнике, можно изъять, если постараться.

– Постараемся!

– Тогда готовимся к отплытию! Я на берег, дела всякие улаживать, а вы… Бастиан! Свежей водой запасись, фруктами, солониной… Ну, сам знаешь!

– Будет сделано, капитан!

И закрутилась, завращалась карусель – «Ретвизан», словно доброе чудовище, поглощал бочку за бочкой, тюк за тюком, сетку за сеткой.

До самой ночи шла погрузка – бочонки, кувшины и прочую тару распихивали по трюмам, каютам и прочим закуткам.

Десятки корсаров, вмиг оборотившихся в нижних чинов Флота Леванта, топали по палубе, поднимая гул.

В глубокой темноте всё стихло. Зажглись три фонаря на корме флейта, дозорные заняли свои места.

Ночевать Олег остался на корабле, уступив большую капитанскую каюту Яру с Пончем, а сам переселился в маленькую по соседству, где обитала Флора.

Уже растянувшись на постели, Сухов втянул нежный запах духов Прекрасной Испанки и вздохнул.

Нащупал под рубахой мягкую трубку с письмом, улыбнулся и закрыл глаза…

…На рассвете, когда зыбкая пелена тумана стлалась по реке, скрывая корабли до кромок бортов, а сумрак одинаково размывал свет и тени, матросы заухали, накручивая кабестан, поднимая якоря.

Течение мягко повлекло «Ретвизан» к морю, и ему в помощь развернулись паруса, шелестя и хлопая на ветру.

Бриз посвежел, сгоняя белесую марь, и заскрипели мачты, натянулись снасти.

В эти минуты флейт еще больше напоминал добродушного морского дракона, оживившегося и поспешавшего к океану.

Улыбаясь, Олег слушал монотонное биение колокола, предупреждавшего всех за клубами туманца об отплытии.

– Так держать!

– Отплывают?

– Да, мессир. Все пятеро на борту.

Человек с крестообразным шрамом на щеке замедленно кивнул.

С борта «Ретвизана» увидеть его было проблематично – туман и ветви дерева, покрытые молодой листвой, отлично укрывали.

Почти все корабли, бросившие якорь на стрежне Шаранты, напоминали сонные подворья – лишь редкие вахтенные слонялись по палубам, дожидаясь сменщиков.

А на флейте весьма энергично бегали, тянули снасти, ставили паруса.

Олегар, Александр, Ярицлейв, Пауль и Эжен покидали Францию, чтобы пристать к ее южным берегам.

– Седлаем коней, – велел Корнелий и поморщился, касаясь шрама. Человек, нанесший ему эту рану, давно уж мертв, но след, им оставленный, порой болит, не сильно, но достаточно для раздражения. – Посуху мы их обгоним. Отправляемся в Марсель.

– Мессир, а почему не сразу в Тулон?

– Капитан де Монтиньи слишком чуток и бдителен, чтобы не заметить нашего присутствия. Не хватало еще, чтобы он стал преследовать нас самих! Пусть выполняет предначертанное…

Бискайский залив, известный своим коварством, остался позади. «Ретвизан», огибая берега Португалии, не видимые за горизонтом, вышел на простор Атлантики.

Океанские валы катились величаво и вольготно – отсюда и до самого Нового Света волны не встречали препятствий.

Флейт медленно задирал бушприт, словно указуя в небеса, и опускал в едином ритме с океаном.

Олег стоял на шканцах, чувствуя, что пора обвыкания минула – его сухопутные дела остались позади, ныне он попирает палубу корабля.

Боевой единицы Флота Леванта. Ну, по крайней мере король полагает именно так…

– Корабль справа по борту!

Задрав бровь, Сухов достал подзорную трубу. В самом деле…