и должно быть, – место самодержца на самом верху, ну разве чуток пониже Господа Бога.

«Государство – это я!»

Людовик оттеснил, истребил, принизил все иные силы в королевстве, включая и закон, вознося надо всем единственный Великий Абсолют – самого себя, любимого.

Ну не объяснишь же ему, что это прямой путь к упадку, что сто лет спустя его потомок лишится головы, отсеченной гильотиной под радостный рев толпы? Да и зачем?

– Увы! – вздохнул король. – Похвастаться приключениями, подобными тем, что были пережиты вами, не могу. Мне передали, что вы изъявили желание послужить под флагом Франции?

– Да, ваше величество. Думаю, мне удастся, в меру моих сил, проредить ряды берберских пиратов.

– Это похвально, шевалье. Скажите, а почему вы покинули пределы Вест-Индии?

– Полагаю, ваше величество, что пиратству в тех водах приходит конец. Великие державы не станут более терпеть корсарскую вольницу. Стало быть, на плаву останутся самые отвратительные представители пиратского племени, коим уготовано одно будущее – виселица. А для меня понятия чести и достоинства – не пустые слова.

Король усмехнулся.

– Хорошо сказано, капитан де Монтиньи. Эммануэль!

Сгибаясь в поклоне, вошел Эммануэль-Теодоз де ла Тур, герцог д’Альбре, обер-камергер. На золотом подносе он вынес скрученный лист пергамента. Это был патент капитана, подписанный рукою короля.

– Вы заслужили право водить фрегаты нашего флота, – произнес Людовик. – Желаю новых побед над врагами Франции и вашего короля!

Олег принял вожделенный документ и отвесил прощальный поклон.

Елена поправила покрывало, словно надевая полумаску, отдышалась и сосчитала до десяти. Спокойствие, только спокойствие…

Пустыня и здешние племена не слишком-то ее и страшили – в своем родном веке она изъездила сотни и сотни опаснейших миль по землям Халифата, сговариваясь с эмирами, подбивая полудиких шейхов на восстания, вынюхивая, высматривая, вызнавая.

Знатная византийская дама занималась шпионажем не столько во благо империи, сколько для собственного увеселения – скучная жизнь при дворе с его интригами и подставами не влекла зосту патрикию Мелиссину.

Правда, в те достославные времена она всегда работала в паре с Игнатием Фокой, агентом византийским в арабских землях.

Игнатий имел титул спафарокандидата и мог спокойно обитать в Константинополе, отбывая непыльную службу при дворе императора.

Но скука гнала его с берегов Золотого Рога на берега Нила и Тигра, где Фоку поджидали опасности и труды. Елена хорошо понимала Игнатия – сама была такой же.

Нет, она не помогала Фоке сносить трудности, она командовала им. Зоста патрикия была главной в неразлучной паре, играя роль дочери.

Одинокий мужчина поневоле вызывает подозрения, но кого встревожит присутствие отца с дочкой? Так что с арабами или берберами она живо столкуется.

Правда, времена нынче не те, что в пору ее бесшабашной молодости.

Сейчас над Магрибом – Северной Африкой – властвует Османская империя, та самая Блистательная Порта, которая положила конец правлению базилевсов, перетолмачила имя Константинополь в Стамбул, а вокруг Святой Софии понаставила минаретов, превратив собор в мечеть.

Хотя как раз в Алжире царствует ага – Елена смотрела в Интернете.

Раньше паша правил, ставленник турецкого султана, а нынче янычары подсадили на трон агу, своего командира и предводителя. Хаджи Али-агу.

Пиратская та’ифа, буйная вольница, держала в страхе всё Средиземноморье, стычки пиратов с янычарами происходили постоянно, но до большой резни не доходило – те на море, эти на суше. Полумирное сосуществование.

Но это далеко не весь расклад, в Алжире всё куда сложней.

Вот есть тут такие мориски, изгнанные из Испании потомки андалузских мавров.

Эти полукровки очень злы на испанцев, да и на всех европейцев заодно. Местные реисы, капитаны пиратских кораблей, охотно берут их в команду, но на земле алжирской мориски считаются людьми второго сорта.

А еще тут проживают кулуглисы – солдатские сыновья, прижитые янычарами от мавританок. Эти тоже унижены и оскорблены.

И, наконец, туареги, всадники пустыни.

Власть головорезов-янычар кончается за южными отрогами Атласских гор, дальше пролегают пески Сахары. Туда никакой ага не сунется, боязно ему.

Сухова нахмурила соболиные брови: к чему эта инфа? Она что, собирается здесь оставаться?