— Прогулки на самолетах великолепны, — задумчиво сказала Шэн, — но когда бросают бомбы — это жутко.

Груздев медленно произнес:

— Да, это жутко. Лучше работать и не думать.

Лебедев серьезно нахмурил брови:

— А стоит думать! Представьте себе, вдруг хлопнет противник с бомбовоза две тонны мелинита или зажигательную бомбу, и от всех ваших лабораторий и оранжерей даже мокрого места не останется… А когда твердо знаешь о чем-нибудь, что это необходимо, — никогда не будет страшно. Вот, например, когда прыгаешь с парашютом. Первый сигнал — готовиться. Выйдешь на крыло, одной рукой держишься. Самолет наклоняется, но ни чуточки не страшно, потому что твердо знаешь: нужно. Тут второй сигнал. Падаешь, а в уме считаешь: раз, два, три. Думаешь только о том, чтобы во-время выдернуть кольцо. И только тогда, когда вдруг встряхнет тебя, когда повиснешь в воздухе на парашюте, тогда только вспомнишь: а страх? Ищешь его, а уж под ногами земля. Если с небольшой высоты прыгать, и подумать-то о страхе не успеешь.

Он подошел к краю площадки. На противоположном берегу раздались хлопающие выстрелы ракет. Огненные струи пролетели по темному небу. Толпа шарахнулась ближе к балюстраде, толкнула Лебедева, отнесла его в сторону, отбила от компании.

Он выругал себя за неловкость:

— Трудно, чорт возьми, ползать по земле!

Вокруг шумела и смеялась двигающаяся водоворотом толпа.

Найти спутников было совершенно немыслимо. Огорченный Лебедев стал пробираться к выходу, подумал шутливо: «Ну, погулял, товарищ Антон, и хватит… Завтра тебе вставать в пять».

На станции метро поискал глазами в последний раз своих собеседников, не нашел, тихонько свистнул себе под нос и вскочил в ярко освещенный вагон подлетевшего метропоезда.

Глава, в которой читатель знакомится с некоторыми тонкостями науки и техники

Бутягин крепко пожал руку вошедшему Груздеву:

— Нам сегодня надо договориться принципиально.

Разговор начался в просторном кабинете, главное украшение которого составляли большие книжные шкафы красного дерева. Бутягин любил хорошие книги, дорожил ими и берег их.

Груздев расположился в удобном кресле:

— Расчудесно у вас, Николай Петрович! Тишина, прямо под окнами сирень, липы цветут!

— Зимой немного скучновато. Домик на отлете, и, знаете, надоело отшельничество, — усмехнулся Бутягин.

Поправил пенсне. Приосанился.

— Сейчас налажу «стиллефон», и начнем все по порядку. Эта машинка все запишет дословно.

Бутягин наклонился над небольшим аппаратом, стоявшим на письменном столе.

— Вот видите, сюда вставляется проволока. Она скользит между полюсами электромагнитов, включенных в цепь микрофона. Человеческий голос, да и любой звук, записывается на проволоке. Если ее пропустить снова, но включить телефон, то мы услышим записанные на проволоку звуки. Вот этот рычажок включает микрофон, а этот — громкоговоритель. Сегодня только его получил. Подарок от академии.

Конструктор привстал и стал рассматривать аппарат.

— Паульсеновский аппаратик? — спросил он с любопытством.

— Наш, ленинградский, конструкции Васильева. Завод слабых токов начал выпускать с февраля.

Бутягин вставил вилку аппарата в штепсель:

— Попробуем.

Повернул рычажок. Проволока двинулась между электромагнитами.

— Сейчас мы будем рассуждать о новом агрохимическом изобретении, — сказал в микрофон Бутягин и переключил рычажки.

Тотчас из громкоговорителя, стоявшего на шкафу, усиленный бас, похожий на голос Бутягина, со всеми интонациями, точнейше повторил:

— СЕЙЧАС МЫ БУДЕМ РАССУЖДАТЬ О НОВОМ АГРОХИМИЧЕСКОМ ИЗОБРЕТЕНИИ.

— Обратите внимание, Владимир Федорович, — заметил Бутягин, — на особенность: новая запись автоматически сглаживает старую. Аппарат

Вы читаете Истребитель 2Z
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату