— Эй, подойди сюда!

— Чего? — опасливо отозвался другой мужской голос.

— Держи вот это.

Она почувствовала, что ее передают из рук в руки.

— Пошли, — приказал Реджи.

«Он не просил помочь и ничего не объяснял. Такое впечатление, что просто окликнул первого встречного — и теперь тот тащит вместо него багаж, то есть меня!»

Два раза их останавливали и спрашивали, «что это такое».

— Мешок с картошкой, — отвечал Реджи. — Из ямы на огороде. Бабка меня прибьет, если без картошки домой вернусь. Ей все равно, какая погода.

Как это ни странно, ему верили.

«Неужели не видно, что не мешок это, а завернутый человек? — изумлялась про себя Ола. — Здесь, что ли, все такие тупые? Или Реджи их гипнотизирует?»

Его спутник и вовсе молчал, словно воды в рот набрал.

Наконец Реджи взял у него Олу и велел возвращаться домой, шепнув на прощание:

— Забудь об этом.

Понес ее дальше сам, но вскоре остановился. Несколько ударов — как будто ногой в дверь. Через некоторое время откликнулся дребезжащий старушечий голос:

— Иду, иду! Не колоти, безобразник!

Лязг замка. Скрип.

— Кого опять сюды приволок? — протестующе ахнула старуха. — Ну, смотрите, что делает, и хоть бы какой стыд имел… Тут тебе что — притон? Почему ты всегда их ко мне волокешь?

— Потому что я тут живу, — огрызнулся Реджи, укладывая Олу на пол.

— Живет он тут… Гнать тебя надо поганой метлой! Куда ложишь, волоки его к себе на второй этаж! Тута тебе не притон! Матери нажалуюсь, охальник! Творит что хочет, совсем от рук отбился…

— Это девушка, — он развернул брезент, и Ола зажмурилась от яркого света.

— И правда, девка… — склонившись над ней, констатировала старуха.

Вылитая баба-яга: мясистый крючковатый нос, седые космы, коричневое морщинистое лицо, а глаза под кустистыми бровями неожиданно умные, острые, проницательные.

— Та самая туристка с Земли Изначальной, которая помешала Казимиру, — вполголоса добавил Реджи. — Посмотри сама, что это такое.

— Тьфу ты, обормот! Девка — это тебе не что, а кто!

После этого Ола сразу почувствовала к старухе симпатию, несмотря на ее типично ведьмовскую наружность.

Та впилась в нее изучающим взглядом, потом распорядилась:

— Ставь воду для отваров.

Это было сказано уже другим тоном — серьезным и деловитым, словно врач дает инструкцию младшему медперсоналу, и Реджи безропотно двинулся к двери.

— Не наследил? — бросила ему в спину ведьма.

— Нет.

У Олы в глазах рябило от убранства комнаты: лоснящийся бархат, люстра из разноцветных стекляшек, оплетенная извилистой резьбой старая мебель, малиново-золотая роспись по черному лаку. Из дверного проема поплыл густой запах трав, и глаза сами стали слипаться. Напоследок мелькнула мысль: «Как же я теперь доберусь до портала?»

Пробуждение среди наползающих друг на друга пестрых ковриков, бокальчиков с потускневшей глазурью, этажерок с истрепанными книгами и разлапистыми древесными корнями. Как будто ничего не болит. С улицы доносится шум, словно там происходят спортивные состязания или масштабный мордобой.

На ней была чужая хлопчатобумажная кофта в горошек, отделанная ветхими кружевами. Левый голеностоп перебинтован — профессионально, как в травмпункте.

Ступая осторожно — никаких болезненных ощущений, однако не могло же все так быстро сойти на нет — Ола добралась до окна, отодвинула тяжелую штору с вышитыми золотыми букетами. Вот это картинка! По улице носится животное, похожее на кабана с дикобразьими иглами, а двое мужчин в форменных комбинезонах Санитарной Службы и полицейский стреляют в него, но попасть не могут. Прохожие жмутся к стенам. Жаль, нет кинокамеры… Впрочем, с кинокамерой она бы намучилась: цифровая видеотехника на Долгой не работает, и те, кто хочет поснимать, берут с собой аппаратуру, изготовленную по технологиям двадцатого века, а там никаких встроенных компов — вроде как сам пользователь вместо компа.

Свинобраз скрылся за углом, преследователи побежали за ним.

Ола потрогала подбородок: не больно. Кажется, дешево отделалась.

Психологические терзания затихли еще вчера. Насильники были убиты у нее на глазах, каждый пережил напоследок пусть коротенькую, но агонию — такая развязка хоть кого бы удовлетворила, так что можно выбросить мерзкий инцидент из головы и подумать о насущном. О возвращении домой.

Дверь не заперта. Пол застелен разноцветными циновками, по стенам висят пучки высушенных трав. Из проема в конце коридора доносятся голоса:

— …Идет сюда. Я бы эту девку взяла в ученье… Жалко, нельзя ее тут оставить, пока переполох не уляжется. Слышь, может, хотя бы она тебе по нраву придется? Не из нашенских, иноземная туристка… Ты глянь, она и телом ладная, и лицом пригожа, а что волос у ей на голове мало — не беда, отрастут…

Собеседник что-то буркнул в ответ, и на этом диалог прервался, потому что Ола остановилась на пороге и поздоровалась. Вчерашняя старуха приветливо осклабилась в ответ, а Реджи — тот едва удостоил гостью взглядом. На нем были добела вытертые джинсы и черная атласная рубашка, волосы стянуты на затылке, под глазами тени.

— Поди отдохни, — вздохнув, посоветовала старуха. — Завтра утречком уйдете, к тому времени и девка поправится. А покуда выспись, да перед этим отвара попей. Ишь, глаза-то красные, ровно у кесу… Вы, молодые, силы экономить не умеете.

Реджи удалился молча. Хозяйка сокрушенно покачала головой, словно извиняясь за его манеры, и проводила Олу в «умывальную комнату», а после дала длинное шелковое кимоно с малахитовыми разводами, усадила за стол и принялась угощать какао, чаем с душистыми травами, всякими лакомствами.

Звали ее Текуса. Она была не прочь оставить девушку у себя, если та не успеет уйти на Землю через Равдийский портал — Ола это быстро уловила и слегка забеспокоилась. Неплохо, когда есть запасной аэродром, но вдруг старуха, увлеченная своими непонятными планами, не захочет ее отпустить?

— Не боись, у нас тут хорошо, и каждое время года на свой лад хорошее, — расхваливала Текуса свой мир. — Оно, конечно, иные в зимнюю пору бедствуют, но такие, как мы с тобой, хоть летом, хоть зимой живут припеваючи.

— Что вы имеете в виду? — вылавливая позолоченной ложечкой с витым черенком клубничину из сливок, осторожно спросила Ола.

— Ведьма ты. Да еще к Лесу отзывчива, а таких мало, кому лесное колдовство доступно, по пальцам перечесть… Этот бандит потому и приволок тебя ко мне.

— Если б я была ведьмой, не вляпалась бы в такую историю.

— А неученая потому что! Ну, это дело наживное, всему выучишься… Вишь, гроза-то вчера особенная была, колдовская, но простой человек не почуял бы, а опытный колдун опять же почуял бы по-другому, без хвори. Когда ты о своих недомоганиях сказала, он смекнул, что к чему — тут он молодец, мигом все схватывает. Окромя того, Казимир знатный специалист, и не будь ты ведьма, не смогла бы перебить его чары.

В общем-то, лестно… Жила себе и не подозревала о собственном потенциале.

— А кто вызвал вчерашнюю грозу?

— Кому надобно было, тот и вызвал, — безразлично обронила старуха, подливая к себе в чашку сливок из серебряного кувшинчика, с одного бока покрытого темноватым налетом, с другого до блеску начищенного. — У кажного свои дела…