верила.

– Ты ведь пустишь меня, Яд? – поинтересовался Кэлз с нехорошей кривой усмешкой из темноты. Парень стоял в тени, и я не могла его разглядеть – только силуэт и смутно знакомые черты. Я не успела сказать «нет», так как он рухнул лицом вниз ко мне в холл, и только после этого я обнаружила кровь. Много крови. Она была у него на руках, которыми он цеплялся, и отпечаталась темным пятном на полу – его я увидела, когда Кэлз попытался подняться.

– Демоны тебя забери! – выругалась я и начала затаскивать парня с улицы в дом. – Кто это с тобой сотворил?

– А ты как думаешь? – простонал он, пытаясь подняться. – У Брил больше поклонников, чем у меня. А с твоей подачи все считают, будто убийца – я.

– То есть я виновата? – Я, буквально вскипая от возмущения, кое-как дотащила парня до дивана, и он в изнеможении откинулся на спинку, зажимая бок рукой. Сквозь плотно сжатые пальцы все еще сочилась кровь. Я наконец смогла разглядеть его получше.

Один глаз заплыл, губа разбита. Под рукой чуть ниже груди кровоточащая рана. Сразу так и не поймешь, насколько глубокая.

– Нож прошел вскользь, – просветил меня парень, проследив за взглядом. – Ты же правильная, Яд? До тошноты правильная. Ты же не дашь мне сдохнуть и окажешь первую помощь. А воздушники – твари. Я обязательно с ними поквитаюсь. Я уничтожу их банду к демонам. В Кейптоне даже упоминания о них не останется! – прошипел он со злостью.

– Сейчас вызову лекаря.

Все равно я была на него зла. Одно дело – не дать умереть, другое – вести светские беседы.

– Не надо. – Кэлз прикрыл глаза.

– Почему?

– Я не хочу объясняться. Не хочу опять к законникам, даже просто давать показания. Мне там не понравилось. Считай, что по твоей вине у меня развилась фобия.

– Представляешь. – Я зашипела и наклонилась к нему, пытаясь найти во взгляде хоть намек на раскаяние. – Я прекрасно знаю, как там. И тоже там бывала. По твоей милости. Ты подсыпал мне наркоту и пытался повесить на меня убийство, которое совершил сам.

– Я не убивал Брил, – повторил Кэлз и прикрыл глаза. Парню было плохо, но я все же не думала, что лучшая идея оказывать ему первую помощь самостоятельно.

– Тебе нужно к врачу. Я тебе не помогу.

– Я все сделаю сам, – упрямо заявил он. Нас учат останавливать кровь, но у меня не хватит силы, она утекает… слишком быстро, вместе с кровью. И я не смогу перевязать рану. Яд, я засранец, согласен. Но мы же можем это обсудить позже, не сейчас. Пожалуйста?

– Ты не просто засранец! – фыркнула я, но послушно отправилась за бинтами, ругая себя за мягкотелость. Второй раз за вечер я поступила не так, как подсказывали мне разум и совесть.

Кэлз не ошибся, рана оказалась неглубокая, но длинная. Я никогда не видела, как работают боевики. Магия целителей была совсем иной. Магия же боевиков… не уверена, что вынесла бы такое. Кэлз вцепился мне в плечо, высасывая из меня силу, и закрыл глаза. На лбу появилась испарина, а края раны стянулись, и огненные вспышки, словно игла целителя, пробежались зигзагами, будто сшивая невидимыми нитями. После этого Кэлз откинулся на диван и закрыл глаза.

– Перебинтуй, – тихо скомандовал он, и я даже не подумала ослушаться.

Когда мы закончили, руки и ноги у меня дрожали от слабости. Я накинула на задремавшего Кэлза одеяло и замерла у лестницы на второй этаж. Еще с утра я была уверена, что вышвырну парня прочь и не стану даже разговаривать, но он сумел снова проникнуть в мой дом очень хитро. И не выгонишь. Я понимала, он не заставлял избить себя до полусмерти, но все равно злилась. Я хотела поступить правильно, но не смогла, и это очень сильно бесило. Я не вступала в конфликты с совестью и принципами до тех пор, пока не начала общаться с Кэлзом фо Аголом.

Интересно, зачем он вообще пожаловал? Сегодня я вряд ли смогу от него добиться вразумительного ответа. И не выясню, кто именно на него напал и что произошло, а значит, разумно будет отправиться спать и постараться заткнуть совесть, которая настойчиво нашептывает, что я пригрела у себя убийцу.

Спать я так и не смогла и не только из-за сумбура в душе, а еще и из-за того, что желание рисовать было необычно сильным.

Скоро я не смогла думать ни о чем, кроме творческого зуда. Такое у меня случалось нечасто.