пленника?

Я недоумённо обернулся к северному богу. Тот сделал вид, будто бы вот только сейчас вспомнил что-то важное, и хлопнул себя по колену:

– Здесь было слишком мало вина, чтобы освежить мою память! Ставр, мы же поймали беглого барона!

– Роскабельски? – удивился я. Седрик утвердительно кивнул. – Кто его взял? Кому из наших людей полагается награда? Если, конечно, это не Метью…

– Нет, нет, друг мой, – поспешил успокоить меня дядя Эдик. – Его привели к нашим воротам волки. Кстати, Седрик должен был выдать им за это целого барана.

– Неужели вы думаете, что я забыл это сделать?

– А, ну тогда вообще все вопросы решены. Он твой, Ставр.

– Кстати, сир, а про баньши я вам не успел рассказать? – неторопливо донеслось мне вслед.

Я замер. По спине меж лопаток и до поясницы пробежал противный предательский холодок.

Баньши – горбатая женщина-птица с противным голосом и пошлой тенденцией предсказывать чью-либо смерть. Я несколько раз встречал таких за Гранями. Совершенно сумасшедшие твари, причём даже без справок, в отличие от нашего домашнего психа. Во времена расцвета Асгарда они были очень популярны и почитаемы, даже ходили слухи, что сам О?дин переманил несколько особей из Ирландии. Не знаю, сколько правды в этой версии, но баньши не редкость в Закордонье. Хотя к замку Кость мы их не подпускали ни разу.

– Что ей нужно, Седрик?

– Вы полагаете, я посмел бы спросить?!

Тоже верно. Тот, кто дерзал прервать песнь или плач баньши, рисковал:

1) полной потерей слуха, ибо встревоженная зараза пронзительно орёт на столь пронзительном уровне, что заставляет лопаться барабанные перепонки в ухе;

2) стать первым кандидатом на внезапную смерть, так как обычно баньши рыдает о ком-то определённом, но если её прервать, то она запросто переключится и на вашу скромную особу.

– Да, прости, старина. Ты абсолютно прав. Надеюсь, Хельга пока ничего о ней не знает.

– Как я мог потревожить малышку? – искренне возмутился бывший крестоносец, пустив скупую слезу в знак сентиментальной любви и заботы о моей дочери. Да, он у нас тот ещё артист…

– Где?

– В смысле?

– Где баньши?

– Мне вас проводить? – Он решительно встал, но я упреждающе поднял руку:

– Не надо. Северная стена?

Седрик кивнул. Что ж, можно было и самому догадаться: перелётная дама в перьях всегда предпочитает показываться публике немного издалека. Так, чтоб её видели, чтоб её скорбь по будущим трупам производила должное впечатление, но тем не менее избегая активного людского общества.

– Кстати, я хотел спросить, а что, лучники…

– Ещё бы мы не стреляли, сир?! – даже покраснел обиженный Седрик. – Но вот вы когда-нибудь видели пернатую тварь, от которой отскакивают стрелы?

Ого, тогда ситуация куда сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Обычно, чтобы отогнать баньши, достаточно двух опытных лучников. Женщины-птицы отнюдь не обладают орлиным зрением, быть может, именно поэтому предпочитают рыдать в непосредственной близости от своих жертв. Подкупить, задобрить, уговорить или обмануть баньши невозможно, а вот отпугнуть хорошей стрелой со стальным наконечником – запросто. Только бить надо ещё шагов за сто, тогда она нипочём не разглядит лицо стрелка и не сможет наслать на него проклятие.

– Лорд Белхорст, – промурлыкал нежный старушечий голосок над моей головой, когда я проходил через двор, – вы не зайдёте ко мне?

– Увы, нет, я очень занят. У нас баньши на крыше.

– О, боюсь, эта бедняжка прилетела оплакивать мою безвременную кончину…

– Очень надеюсь.

– Что?!!