из-за мокрого платья. Надо было переодеться, но… ох, от одной мысли об этом руки опускались и ноги подкашивались.

На горизонте показались то ли облака, то ли стая облачных зверей. Я снова огляделась. В обозримом пространстве не было ни единого зомби, кроме моего так и лежавшего на дороге оборотня. Зубы тихо стучали, челюсти сводило, а сладенький пирог казался брошенным в желудок камнем.

По дороге, насколько хватало взгляда, никто не ехал и не шёл. Чемоданы и вещи из рюкзака валялись в грязи. На горизонте разрастались тёмные пятна туч, мигнули вспышкой. Через минуту сурово грохотнуло.

Гроза. Ну отлично. Только её не хватало.

Поднявшийся зомби-оборотень безразлично смотрел на меня. Я видела себя его глазами: трясущаяся оборванка. В таком виде только милостыню просить. Засмотревшись на себя, я не сразу заметила движение сбоку. На дорогу выползла темноволосая женщина. Изуродованное укусами лицо было обращено к оборотню, она ползла, вытягивая со склона тело и обглоданные культи ног.

Кусок пирога подступил комом к горлу, но я не могла отвести взгляд от мёртвой женщины, в разбитых зубах которой торчал кусок моего подола. Так вот кто меня тянул вниз!

– Хее, сс, хее, – шумела зомби, впиваясь потемневшими пальцами в землю, ползя к волку мимо моих ботинок.

Я закрыла лицо руками, но глазами волка видела, как приближается грязная голова с запутанными в волосах ветками и листьями ракиты. Клыки сомкнулись на шее, тянули, тянули, а женщина дёргалась, била по лапам, тянула за жезл.

Чудовищный хруст – и руки женщины медленно опустились.

Страшно грохотнуло на небе, череда раскатов тряхнула воздух, ветер ударил меня так, что я отступила на пару шагов и задрожала сильнее.

Пора заканчивать. Я, конечно, почти специалист, но всему есть предел. Слёзы защипали глаза, но я, стиснув зубы, посмотрела на дорогу к Холенхайму. Ветер бил в лицо, драл волосы и лохмотья подола. Небо стремительно, будто по волшебству, затягивалось тучами.

Самой надо добираться, а не надеяться на всяких мимо проезжающих. Но ноги гудели, слабость тянула мышцы, шептала: «Отдохни, всего пару минут отдохни, приляг». Мутило, и виски начинало ломить от перенапряжения. Вряд ли я в таком состоянии дойду. Подняла взгляд. Оборотень неподвижно стоял над изгрызенной женщиной.

Хребет оборотня премерзко вдавливался в промежность при каждом шаге. Шкура была слишком короткая, чтобы надёжно держаться. Пальцы быстро закоченели, а верёвка из лоскутов подола, соединявшая свешенные по бокам чемоданы, натирала волку поясницу. Я слишком хорошо это чувствовала. Навершие кураторского жезла, прицепленное на тряпичную петлю, и мой собственный жезл оттягивали вытащенный из грязи пояс костюма штатной ведьмы – я прямо во всеоружии.

От усталости мутило, заклинание подчинения давило на макушку и вгрызалось болью в виски. Казалось, вот-вот сорвётся и оборотень меня убьёт. Оправдан ли такой риск? Не знаю, но идти труднее, чем управлять. Отправившись пешком, я рисковала упасть от усталости, и это могло плохо кончиться. В давящей полудрёме чудилось, что и с оборотня свалюсь, и я боялась… да нет, уже не боялась. Сил на страх не осталось.

Небо потемнело, вспышки молний слепили глаза, на секунды превращая мир в океан холодного света. Шуршания первых капель я не услышала, осознала дождь, когда по лицу и рукам потекло. Текло всё сильнее и сильнее. Ещё один ливень.

Да, преддипломная практика не задалась. Начиная с распределения…

Правильно говорила Дора: «С деканом факультета огня господином Марли лучше не связываться – пожалеешь». Но я верила, что в случае провала уважение к любознательности (он же сам говорил, что хуже пассивности студентов ничего нет!) перевесит… кхм, клептоманскую форму проявления оной. Нет, не оценил Марли мою «жажду знаний». Бледное лицо аж перекосило, по тёмным волосам побежали огненные искры. Думала, спалит меня до горстки пепла, но, наверное, спасло то, что мы были среди книг… и случайно уроненный на него шкаф, благодаря которому я сбежала.

Потом надеялась, что полные слёз большие голубые глаза, выражение крайней степени раскаяния на хорошеньком личике, глубокое декольте и обещание исправиться смягчат грозного мага. Ну не знала я, что он не девушками интересуется! И что слёз не выносит, тоже не знала.

И следовало догадаться, что Марли захочет избавить своего студента-огневика от позорного места практики, куда тот, юноша талантливый, должен был попасть из-за активных симпатий к дочери ректора. Да, Холенхайм – самый ужасный округ для практики. Нечисть мелкая, а дел много. Одни клещи чего стоят. Черта оседлости восточных оборотней. Лаборатории нет. Библиотеки толковой нет. Дворяне провинциальные – связей полезных, тем паче придворных, не заведёшь. Штатный маг один, и тот ленивый и чокнутый. От него все практиканты выли.