царапая, и скользили по языку. Я обхватила их губами, плавно втянула, провела языком по острому краю ногтей, и сердце пропустило удар.

Одной ноге Саги позволил соскользнуть с плеча и подхватил меня под поясницей. Он двигался в такт проникающим движениям пальцев, всё чаще и чаще. Я сильнее и сильнее их всасывала, облизывала с неизъяснимым наслаждением, вся трепеща от опасной остроты ногтей, и Саги ускорился.

Сводимые судорогами мышцы выгибали меня, я обхватила его ногами, член ощутимо увеличился – и запульсировал. Меня всю передёрнуло, стиснуло хлёстким горячим спазмом, я застонала – и пальцы выскользнули изо рта, а на грудь опустился влажный лоб, сводя с ума остротой чувствительности.

Казалось, стоит шевельнуться – и страсть снова вскипит. Дыхание Саги щекотало грудь, он медленно выскальзывал из меня, выпуская щекотную струйку семени. Как же он похож на человека, даже в этом.

Дыхание выравнивалось, сердце билось всё спокойнее. Сон давил мягким пуховым одеялом, склеивал ресницы. Я проваливалась в темноту…

Прикосновение к губам выудило меня из сумрака. Приятное и нежное, оно, к счастью, не будило страсть. Обхватив за плечи, Саги помог мне сесть. Голова слегка кружилась, мысли путались, а истома так расслабляла, что не было сил поднять руки.

– Ты в порядке? – Ладони Саги снова обхватили моё лицо, в голосе, взгляде сквозило беспокойство.

Какие же красивые глаза, какой цвет, какие густые и чёрные ресницы, а брови – идеальная форма, волосок к волоску. И идеально симметричные узоры татуировок-печатей кружевом спускались со скул, блестели чёрно-синим перламутром. И вроде уму понятно, зачем его создали таким очаровательным, а сердце щемит…

Качнувшись вперёд, я прижалась к тонким губам, успела ощутить лёгкую улыбку, прежде чем Саги ответил на поцелуй, не проникая языком дальше зубов. Снова сердце забилось чаще, хотя и без шального возбуждения.

Прекрасный Саги. Умелый Саги. Мой Саги.

Надо наслаждаться им, пока есть возможность…

А хвост у Рыжика был волосок к волоску. Круп лоснился в узком солнечном луче. Воздух конюшни, уютно пахший соломой, зерном и чистой шерстью, почти звенел от напряжения.

У проверявшего подпругу Саги желваки ходили ходуном, в косом освещении это было особенно заметно. Переступая с ноги на ногу, я подёргала свой пояс:

– Это хорошо, что со мной поедет Валентайн. Он может защитить… – С каждым словом голос слабел и наконец оборвался.

Саги нахмурился. Его пальцы, как заведённые, снова и снова проходились по приструге. Неужели он не понимал, что сейчас я не могу отказаться от помощи? Ведь на завтраке сказал, что всё понимает, но почему взгляд похолодел – ни одного поцелуя, ни слова доброго со злосчастной минуты признания в намерении Валентайна меня сопровождать? Я потёрла лоб.

– Я. Это. Понимаю, – не глядя, отозвался Саги, наконец оставил в покое пристругу и дёрнул притороченную сумку. – Всё необходимое положил, инструкция в боковом кармане.

Повернув голову, Рыжик протяжно всхрапнул. Саги толкнул ладонью его вытянувшиеся губы:

– Ты плохо себя ведёшь, никакого сахара.

Снова всхрапнув, Рыжик понуро опустил голову.

– Обед тоже в сумке, – глухо продолжил Саги.

– Спасибо, – я сделала три разделявших нас шага и положила ладонь на крепкое плечо, невольно скользнула по гладкой ткани на спину под тяжёлые шелковистые волосы. – Спасибо огромное, ты меня просто спасаешь.

Скулы Саги дрогнули, но он сделал усилие, чуть расслабился и блекло улыбнулся:

– Гауэйн всё в дом тащил, впервые этому рад.

С этой слабой улыбкой, весь настороженный, будто застывший на грани чего-то страшного, он выглядел странно неуверенно – неправильно. Неуверенность ему не шла. Саги не вписывался в эту жалкую конюшню, в роль слуги. Я коснулась завитка печати на скуле – Саги вздрогнул – и погладила. В знаке была магия изящная, как сам узор, и… ядовитая.

Ведьмовская магия… кричащая: «Моё!»

Я отдёрнула руку. Сердце панически колотилось.

– Да… кхм, – я потупилась. – Гауэйн…