настроены тонкие разведывательные системы.

Агент не помнил, сколько он так простоял, и вышел из режима тайм-слоу уже в полуобморочном состоянии.

Немного перевел дух, огляделся – перехватчика возле станции не было.

Сторм поднял с пола кофр, переставил к стене и прошел к холодильному шкафу.

Снял со стопора дверцу, открыл и удивленно покачал головой – сверху донизу шкаф был заставлен аборигенными продуктами. У него появилась возможность узнать, чем же питаются те, в среде которых ему предстояло работать.

Об уничтоженном глейдере он уже не думал. Это была не первая потеря, свидетелем которой он стал, а ему еще предстояло выполнить нелегкое задание.

Решив, что вернется к содержимому холодильника позже, Сторм прошел в уголок станции, где, накрытая пластиком, дремала панель узла связи.

Сняв покрывало, он с полминуты разглядывал малознакомую установку, на ходу постигая принцип ее работы.

Но ничего особенного. Немного поэкспериментировав, он нашел нужную комбинацию включений и запустил станцию связи в режим поиска, а сам отошел к стойкам с какой-то серьезной аппаратурой.

Разумеется, оборудование было примитивным, однако что это такое, Сторм не смог определить даже примерно. Впрочем, такой задачи ему не ставилось.

Скоро узел связи отыскал в эфире пару сотен каналов радио– и субволновой связи. Сторм подошел к экрану и начал внимательно изучать список – новый язык, пусть примитивно-линейный, на первый раз давался нелегко. Предстояли тренировки и психотренинги, после которых он сможет читать текст в нескольких окнах сразу, а также выполнять сопутствующие речи, мимические действия, которые и отличали коренных носителей языка от знатоков-иностранцев.

Вот и нужный канал, исполненный в радио– и субволновой версиях. Чтобы не спутать, в его названии был закодирован дабл- код, что являлось прямой меткой.

По умолчанию субволновая версия являлась предпочтительной, поскольку была более скоростной, да и режим ее обработки в кодировочных бункерах был не столь обременительным.

Сторм включил передачу, и вскоре ему ответили. Агент поприветствовал нового куратора, и они обменялись паролями. Потом последовала отсечка – особый сигнал, говоривший о том, что Сторм общался с математической моделью куратора, который пока не мог пообщаться с агентом напрямую.

Большой проблемы в этом не было, следовало лишь подождать, пока тот освободится и свяжется, когда будет такая возможность.

Оставив панель включенной, Сторм решил отдохнуть и, добравшись до операторского кресла, сел в него, проверяя соответствие своей анатомии телосложению туземцев.

В этом кресле ему было удобно, и это порадовало. Как-то на Банкарте он был вынужден корчиться в комплекте жилой мебели абактюрусов, которые были на три головы выше, уже в плечах, да еще ссутулены. Вот это было испытание, а эти бетапитеки – совсем другое дело.

Сторм уже начал дремать, как вдруг что-то загудело под полом, и он резко вскочил – ему показалось, что станция начала двигаться!

– А! – произнес он и снова сел. Это был запуск корректирующего двигателя, который по мере сползания станции с точки нулевых координат возвращал ее на прежнее место.

Между тем капитану Орсо на базе «Гроссхил» действительно было не до разговоров с тайным агентом. Он проводил время в местной качалке, куда был вынужден ходить, чтобы как-то оправдывать свое атлетическое сложение.

Выставляя на тренажере вес в девяносто пять килограммов, он всем своим видом показывал, как тяжело ему работать с этой тяжестью, однако на самом деле Орсо мог выжать и двести пятьдесят.

В перерывах между подходами он, как и другие заправские качки, шумно дышал, вытирал полотенцем пот, который почти не проступал, и обменивался с коллегами фразами вроде: «ничего сегодня пошло – нормально» или «что-то трицепс тянет, наверное, не разогрелся».