Как и все монстры, этот появился сразу после полуночи.

Когда он пришел, Конор уже не спал.

Ему приснился кошмар. Не обычный кошмар, а тот самый. Тот, что последнее время преследовал его почти каждую ночь. Тот, что с мраком, ветром и криками. Тот, в котором он изо всех сил сжимал эти руки, но не мог их удержать. Тот, который всегда кончался на том, что…

– Уходи, – прошептал Конор в темноту комнаты, пытаясь отогнать кошмар, чтобы он не повторился наяву. – Уходи сейчас же.

Он оглянулся на часы, которые мама поставила на прикроватном столике. 00:07. Семь минут после полуночи. Это слишком поздно, если завтра вставать в школу, тем более, если сегодня – воскресенье.

Конор сел в кровати.

Он никому не рассказал о кошмаре. Ни маме, ясное дело, ни папе, с которым он созванивался раз в две недели (или около того), ни бабушке и, ни в коем случае, никому в школе. Ни за что.

То, что происходит в кошмаре, никому знать не надо.

Конор окинул сонным взглядом комнату и нахмурился. Он что-то упускал. Он огляделся, все еще отходя ото сна. Кошмар ускользал от него, но оставалось еще что-то, что он не мог уловить, что-то иное, что-то…

Конор прислушался, но тишину спокойного дома нарушали только поскрипывание с пустого первого этажа и шуршание маминой постели из соседней комнаты.

Больше ничего.

И вдруг он услышал. Услышал то, что, по всей видимости, его разбудило.

Кто-то звал его по имени.

– Конор.

На мгновение его охватил испуг, внутри все сжалось. Он пришел за ним? Каким-то образом вырвался из кошмара и…

– Не глупи, – сказал он себе. – Ты для этого слишком взрослый.

И правда. В прошлом месяце ему исполнилось тринадцать. Монстров боится ребенок. Монстров боится тот, кто писается в кровати. Монстров боится…

– Конор.

Вот опять. Конор сглотнул. На дворе стоял непривычно теплый октябрь, и окно комнаты было еще открыто. Может, шелест занавесок на легком ветру звучит, как…

– Конор.

Ясно, это не ветер. Это именно голос, но он незнакомый. И точно не мамин. Он даже не женский. У Конора мелькнула безумная мысль – может, это папа неожиданно вернулся из Америки, но приехал слишком поздно и не стал звонить и…

– Конор.

Нет. Не папа. В этом голосе было что-то особенное, что-то чудовищное, дикое и необузданное.

Снаружи донесся тяжелый скрип, как будто по деревянному полу ступало нечто огромное.

Ему не хотелось вставать и смотреть, что там такое. И в то же время хотелось, больше всего на свете.

Сна уже не было ни в одном глазу. Конор откинул одеяло, выбрался из кровати и подошел к окну. В бледном свете месяца ясно виднелась церковь, стоявшая на вершине небольшого холма за домом, та, возле которой проходят железнодорожные пути: две стальные линии, что приглушенно светятся по ночам. Месяц освещал и церковное кладбище с надгробными камнями, на которых уже было невозможно что-либо прочесть.

Было видно и огромное тисовое дерево, которое возвышалось над кладбищем – такое древнее, что закрадывались подозрения, будто бы оно сделано из того же камня, что и церковь. Конор знал, что это тис, только потому, что об этом ему