разу не ошибся. Как и его предки. Потому и правит Род Энес все эти века…

С момента событий в храме прошел месяц. Четыре полные седмицы и еще два дня, если быть точнее. И каждый из них был наполнен моим стремлением стать лучше – днем, и борьбой с самим собой – едва я погружался в сон.

После того как лакуна в моем внутреннем мире затянулась, каждая ночь стала для меня пыткой. Осколки чужих жизней упорно донимали меня, привнося крупицы по большей части бесполезных знаний и умений и вызывая по утрам жуткие приступы мигрени, которая не исцелялась никакими заклинаниями. Впрочем, грех жаловаться. Кроме головных болей, происходящее более никаких негативных эффектов, несмотря на мои опасения, на меня не оказывало.

Кое-что, конечно, все же изменилось. Мой характер, да и многие жизненные ценности, так же как и некоторые принципы, стали иными. Но главное, это был все тот же я. Может, немного более жесткий, но таким бы я стал в любом случае, как мне кажется. Как ни крути, а излишней гуманностью этот мир не отмечен.

Кстати, проследив тенденцию видений об иных воплощениях, я решил, что можно начинать настраиваться на позитивный лад. Активность вспышек прошлых личностей явно шла на спад. И весьма заметно. Перерыв между ними стал ощутимо больше. Участившиеся спокойные сновидения стали давать мне достаточную передышку, чтобы подготовиться к следующему «аттракциону» погружения в чужие, не всегда понятные, фрагменты жизни. И если подобная динамика будет держаться и дальше, можно будет вздохнуть с облегчением.

Состояние Тао-Ши, после исчезновения лакуны в сознании, стало мне недоступно. Горевать я по этому поводу не стал. Слишком сложно оказалось самостоятельно разобраться, как использовать его себе на пользу. Но я решил, что рано или поздно все же освою этот метод погружения. Осталось только найти толкового учителя в этой области.

Тем временем моя жизнь не стояла на месте.

Вэйсом не так давно мне была подкинута идея завести дневник, в который смогу записывать важную информацию из того, что узнал на занятиях и почерпнул из прочтенных книг. Это сопровождалось подарком в виде чистой книги с кожаным переплетом и страницами из настоящей, хоть и сероватой, бумаги. Подарок был царский, ведь в лавках тонкая упаковка самой дешевой харты – своеобразной бюджетной разновидности бумаги – стоила порядка пяти десятков серебряных монет. При этом особым качеством и долговечностью она не отличалась. Хитрит учитель или нет, понять было сложно, но его предложение встретило во мне отклик. Действительно, почему бы и нет?!

На всякий случай, я отнесся к подарку с закономерным подозрением. Разыгравшаяся у меня паранойя твердила, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке и всем от меня что-то нужно. Поэтому, дабы у некоторых несознательных личностей не возникло соблазна сунуть нос в мои заметки, писать я решил на родном русском языке, который на Альмарионе ни одна живая душа знать не может.

Записей я пока что сделал не очень много. Не то чтобы времени этому делу не уделял, просто особо нечего было писать. Чести быть «увековеченными» стали лишь несколько моих неубедительных наработок в области плетения да пара записей о текущем положении дел. Сегодня же я взялся за дневник с намерением просто немного убить время.

Скоропись русских букв смотрелась чуждо и непривычно, и я улыбнулся, представив себе озадаченность тех, кто решит эти записи у меня позаимствовать. Пролистнув плотно заполненные текстом листы, я крепко сжал в пальцах грифель и принялся неторопливо записывать крайние события своей жизни и кое-какую интересную свежую информацию.