– Меня уже оценили – в триста километров по болоту, – отрезал Эрвин. – Да и тебя тоже.

– Вот-вот! Зачем трудиться на неблагодарных олухов, когда можно… – Кристи затруднилась с определением, – жить в свое удовольствие?

– Разве не ты предлагала мне улететь на Твердь и жить в свое удовольствие? Домик прикупить…

– У нас с тобой разные удовольствия!

Эрвин усмехнулся про себя и не стал развивать эту тему. Было и одно удовольствие на двоих, было… И даже не однажды. В человеческом обличье еще так-сяк, а вот совокупление двух донных моллюсков оказалось просто чем-то феерическим. Даже немного жаль, что нет ни малейшего резона вновь стремиться к симбиозу с ними…

А разве избавиться от верной смерти здесь и сейчас, не думая о том, что ждет впереди, – не удовольствие? Сиюминутное, это да, зато какое острое!

Но что это в сравнении с настоящим удовольствием – делать то, чего никто другой не может? Да ничто! Ей не понять этого, подумал Эрвин. Никому, кто не гений, этого не понять.

Потому-то, наверное, все гении во все века портили жизнь окружающим.

Не со зла – просто не могли иначе. Быть гением и постоянно вести себя как человек – разве существует на свете более изощренная пытка?

Никому ее не выдержать.

Такие мысли были хороши, чтобы отвлечься от растущего чувства тревоги. Когда пришло время обеда, Эрвин предпочел сам сходить в кладовку за консервами. Возвращаясь с коробкой в руках, столкнулся с быстро хромавшим навстречу Шпулей. Мальчишка был чем-то возбужден: лоб вспотел, глаза – квадратные.

– Слышал? – крикнул он, размахивая руками. – Ты это слышал?

– Что именно?

– Тварь морская! По днищу спиной проехала – аж шорох пошел! Во такая! Со Сковородку длиной, только узкая, а на спине – бугры, бугры!..

Никакого шороха Эрвин не слышал.

– Вон оттуда плыла вон туда! – Шпуля махал руками, как ветряная мельница. – Вон она! – Вскрикнув, он быстро захромал к фальшборту. – Извивается! Не, нырнула… Сейчас опять вынырнет…

Эрвин попытался вспомнить, какая из морских тварей Хляби соответствует данному Шпулей описанию, и ничего не припомнил. Естественно, это ничего не значило: океан велик и никому не нужен, если не считать прибрежных вод. Он подходит для Хляби и слишком велик для людей. Люди копошатся на материке. Кто, кроме нескольких чокнутых зоологов, станет интересоваться морскими тварями, если они не лезут нахально на берег и не мешают каботажу? Да и чокнутые еще набегаются с высунутым языком за грантами… Саргассово болото под боком, а и то исследовано кое-как.

Так просто и так понятно. Обыкновенно. Насчет болота – совсем по-человечески, предельно примитивно и очень прагматично. Зачем исследовать то, чему и без исследований найдено применение?

Только мальчишкам интересны неведомые твари.

– Вон она! – крикнул Шпуля и стал показывать пальцем. – Сейчас на глубину уйдет…

Уйдет – и на здоровье… Эрвин все же приблизился, из предосторожности быстро оглядевшись. Вокруг не было никого. Ну, где тут тварь с буграми?..

– Поздно! – Шпуля был разочарован. – Ушла… Нырнула… Ай!.. – Неловко ступив на больную ногу, он оступился, замахал руками, схватился было за Эрвина, но сейчас же, взвыв, плюхнулся на тощий зад и принялся баюкать подбитую коленку. Все еще подвывая, он принялся высказывать мирозданию свое мнение о нем. Сквернословить у него мог бы поучиться любой шахтер из Астероидной системы.

Посмеиваясь, Эрвин вернулся в каюту.

– Обедать будем? – Он водрузил коробку на стол.

Кажется, Кристи слегка успокоилась за время его отсутствия. Что ж, тем лучше. Предоставив ей разбирать коробку, он проверил иллюминаторы. То, что надо. Какие можно – открыты, прочие – задраены. Дрессировка, подумал он. Просто результат дрессировки на болоте. Делай то, что сказал Вычислитель, и не спрашивай, зачем да почему, а просто делай – тогда, может быть, выживешь. Болото позади, а привычка осталась…

– Ой! Эдемские анчоусы!..

Эрвин обернулся как ужаленный. У Кристи был вид удивленный и радостный, а в руке она держала консервную банку, и палец