– Себя тоже.

– Ну конечно! А я о чем говорю? И себя, и других. – Она вдруг рассмеялась. – Знаешь, однажды он сказал мне: «Умный эгоист слывет альтруистом». Я тогда подумала: ну и циник! А потом поняла: чтобы слыть кем-то, надо им быть, иначе раскусят. Так что он или спасется вместе с нами, или мы все умрем, а умирать он любит еще меньше, чем мы с тобой. Вот и делай выводы.

Куда только девалась хандра! Сейчас Кристи была похожа на трибуна, она вещала, ее слушали, и внутри ее это поднимало из глубины такие силы, о которых она и не догадывалась. А ведь она даже не вскочила, не сжала кулачки, и глаза, наверное, не засверкали диким огнем – хватило самых обыкновенных слов. Одолеем! Прорвемся, раскидаем, сотрем в порошок! Фортуна за нас, мы все можем! Какой маловер смеет сомневаться?

Ничего этого не было сказано, но Каин почувствовал изменившуюся интонацию.

– Ладно, – согласился он, покрутив для порядка головой. – Пойду скажу ребятам, чтобы не дергались зазря… Я еще зайду как-нибудь, а?

– Заходи.

Каин ушел, а Кристи впервые за все время добровольного заточения в этой кубатуре рассмеялась. Сбросив с плеч одеяло, она легко вскочила, с удовольствием потянулась, выгнув спину, и закружилась по каюте. Надо же, бандит, недавний пахан – и пришел консультироваться. Розу принес… Она подняла железный цветок за приваренную ножку, на сей раз не обратив внимания на вес и холод металла. Почудилось даже, что роза чуть-чуть пахнет, причем, конечно, именно розой, а не захватанным руками железом. Хотелось петь, и пухлая комета на экране больше не пугала и не завораживала. Тьфу на тебя, ледышка, лети себе мимо… Кристи тихонько рассмеялась, поняв, что с нею происходит: только теперь, а не на берегу Саргассова болота и не на Сковородке, похожей на скучный курорт, до нее дошло, наконец, что болото навсегда осталось позади, его больше не будет, никогда не будет! Что-то еще будет, но будет уже другое, и как же хорошо, что другое, каким бы оно ни было! Эрвин вытащит. Он, конечно, не сахар и не рыцарь без страха и упрека, но верить ему можно и опереться на него можно – больше ведь все равно не на кого. Он часто обманывал ожидания, но никогда не обманывал надежд…

А Каин, шагая по унылому коридору к кабине пневматического лифта, думал о том, что он-то, допустим, теперь слегка успокоен и обнадежен, но, во-первых, именно слегка, а во-вторых, как донести все это до братства? Орлы-то они орлы, но у половины из них короткое дыхание: хапнули золота – и вообразили, что все проблемы позади, когда они только начинаются. Смылись? Нет, еще не смылись. Придется еще драться и за золото, и за все то, чем может поделиться Астероидная система – естественно, в случае победы. В случае же безнадеги – успеть уйти, желательно не с пустыми руками. Как – абсолютно неясно, и это хуже всего…

Повторить им слова Кристи о том, что Эрвин-де уникальная голова и своих не бросает? Поверят только в уникальную голову и добавят, что вот потому-то и бросит. Сам вывернется, найдет способ, а остальных бросит, и бабу свою тоже. На то и уникальная голова, чтобы решать свои проблемы за счет других. Видали мы таких умников!

И придется решать вопрос как обычно: кулаками. Что будет глупо дважды: во-первых, потому что это теперь братство Эрвина, ему бы и наводить в нем порядок, а во-вторых, все равно нет полной уверенности, что Эрвин Канн будет пытаться спасти доверившихся ему людей. Кто они ему? Сброд, бандиты, отребье. Ради себя Эрвин бросит их без всякой жалости, а резать на куски они станут Каина. И будут в своем праве, вот что обидно.

Ладно… Еще поглядим, кто кого бросит…

Большое начинается с малого: великая река – с едва приметного ручейка, грандиозное извержение вулкана – с подрагивания почвы и тоненькой струйки дыма над конусом, город – с хутора в одну халупу и полтора сарая. Восстание в Астероидной системе началось с нарыва на большом пальце правой ноги подсобного рабочего по кличке Крысий Хвост.

Тощий, нескладный, сутулый, с редкими волосами на некрупном черепе, нездоровой кожей, неумными глазами, слюнявым ртом и свернутым набок еще в детстве длинным носом, похожим на корабельный румпель в положении «право на борт», Крысий Хвост являл собою типичный человеческий шлак Астероидной системы. В том не было его вины, таким он родился, а остальное довершила скудная жизнь. К двадцати годам с ним все стало ясно: неквалифицированный рабочий. Навечно. Выше не прыгнет и не заползет.