– Инна, – подавшись вперед, позвал Рома.

– Охренеть, – мрачно произнес Дима, сжав кулаки. – Вот мы уроды. Она же целый день для нас все это готовила, а мы урегулировать конфликт пошли.

Все исчезло, и им предстала нетронутая постель.

– Где она? – дернулся Рома. – Сима!

Дима развернулся на каблуках и стремительно покинул каюту, явно отправившись на мои поиски. Сима обернулась ко мне, широко улыбаясь:

– Как кинишка?

– Отпад! – восхитилась я.

Из Русиной каюты я слиняла раньше, чем туда заявились мои мальчики. Пока два махровых аттарийца, гонимые совестью и чувством вины, усиленным умницей Симой, рыскали по всем закоулкам, я успела привести себя в порядок, переодеться, позавтракать и снова исчезнуть в неизвестном направлении. Сима упорно искажала сигнал связи между мной и командиром, потому искать меня могли еще долго. Эта зараза, Серафима в смысле, еще и галлюцинации моим мужчинам устраивала. То голос мой им включит, то мой образ покажет, и все так ненавязчиво, словно привиделось, послышалось, и, главное, сама Система тут совершенно ни при чем.

Мне же себя деть в это время было некуда. И я болталась по кораблю, как ложка в стакане. Нашла Арнес, которая колдовала над непонятным устройством, оказавшимся передатчиком, ну, если по-нашему, за что тут же получила от меня погонялово – радистка Кэт. Арнес посмаковала данное ей прозвище и приосанилась, попросив так ее и называть.

– Я Дмирту и Рому завидовала, что у них прозвища есть, теперь не буду, – разоткровенничалась Арнес. – Дима и Роман, мне нравится. Теперь я Кэт.

В ее глазах застыл такой восторг, что я окончательно убедилась: аттарийцы не от мира сего. Их прет от всего, что для них ново и непривычно. То-то Рома, Дима и Руся так легко приняли мое извращение их имен. Даже Ардэн, когда еще нос задирал и играл в заносчивого мерзавца. Никто даже не пытался настоять на привычном им сокращении их имен.

– А что, кстати, с главным и первым? – спросила новоиспеченная Кэт, вновь возвращаясь к своему занятию. – Их все утро никто поймать не может. Мечутся по всему кораблю.

– Меня ищут, – скромно ответила я и осклабилась: – Накосячили – теперь отрабатывают.

Арнес-Кэт обернулась ко мне и понятливо усмехнулась.

– Значит, я тебя не видела?

– Почему, видела. Только грустную-у-у, жуть какую грустную, – деловито ответила я.

– Инусь, атас, – объявилась Сима. – Идут нехристи окаянные.

– Ох, даже не верится, что Система может настолько развиваться. – Кэт с нескрываемым восхищением рассматривала Серафиму.

– Я еще и не то могу, – гордо заявила Сима.

– Наслышана, – хохотнула аттарийка. – Все мечтаю посмотреть, как это выглядит.

– Так это со всем нашим удовольствием, – обрадовалась Серафима, и я направилась к дверям.

– Вы болтайте, а я пойду, – сказала я и выбралась в коридор.

По металлическому трапу кто-то быстро поднимался. Это было подобно надвигающемуся цунами. Так же стремительно и беспощадно. Мама моя… Я юркнула в первое попавшееся ответвление, и цунами пронеслось мимо. Стоять без дела я не стала и пошла гулять дальше, заложив руки за спину, с любопытством вертя головой, словно прислушиваясь к невидимому гиду. Дошла до смутно знакомой двери, и она открылась, впуская меня во владения тайлара Гирреса.

– Опачки, – обрадовалась я. – Это я удачно зашла. Тайлар Гиррес, голубчик! – жизнерадостно позвала я, проходя мимо бурляша.

Зверюга покосилась на меня и, тоскливо вздохнув, плюхнулась на бронированную попу. Бе-едненький, пожалела я его где-то в глубине души. После прислушалась и направилась туда, где слышалось тихое бормотание. Мой знакомец стоял возле загона с какой- то неведомой тварью и нежно ворковал с ней:

– Ну что ты не кушаешь? Не вкусно? Кушать надо, иначе сдохнешь, а мне за тебя, подлюгу такую, отписываться придется. Жри, говорю, зараза. Ну что ты упрямишься, Инесса?

И вот тут я поперхнулась, с возмущением разглядывая тварину, названную моим именем. Очередная помесь бульдога с носорогом, абсолютно лысая, с множеством складок и складочек, с длинным крысиным хвостом, увенчанным острым шипом, грустно смотрела на зеленого глазками-бусинами и тяжко вздыхала.