краях.

Имперские газетчики больше всего напирали на версию с нестойкими солями экразита, которым были начинены снаряды. И, судя по откликам, в царстве эту версию также приняли как основную. Разбираться с рядом стоящим паровозом никто как следует не стал.

Практически одновременно на ходовых испытаниях при спокойной воде взорвался и, расколовшись пополам в районе кормовой башни главного калибра, в считаные минуты утонул новейший островитянский броненосец «Гроза морей» с его чудовищными 14- дюймовыми орудиями главного калибра и броневым поясом толщиной в 15 дюймов. Никто из тысячи двухсот человек экипажа не выплыл.

Причина взрыва так и осталась неизвестной. Но эксперты во всех странах в один голос утверждали, что без взрыва снарядного погреба башни главного калибра тут не обошлось. Тем более что утечки из адмиралтейства глухо и скупо сообщали об опытах начинки боевых снарядов экразитом, украденным их разведкой из империи.

А как нахваливали островитяне свое детище, называя его заранее «непотопляемым» из-за предусмотренных конструкцией водонепроницаемых перегородок в корпусе. Только вот эти перегородки они довели лишь до скосов броневой палубы. И когда практически оторвавшаяся кормовая часть с башней главного калибра потянула броненосец за собой под воду, тот встал почти свечой, и морская вода хлынула под броневую палубу, затопляя отсек за отсеком. Такой был вывод комиссии, расследовавшей эту катастрофу.

В республике непонятный взрыв уничтожил газгольдер рядом с эллингом, где строился новейший дирижабль, который неофициально прозвали «шербурской колбасой». Вся наземная команда воздухоплавателей, инженеры и рабочие – триста двадцать человек – погибли. Погиб и главный конструктор республиканского воздухоплавания Эги Шербур.

По этому поводу даже наш адмирал неба император Отоний держал однодневный траур.

Во всех имперских газетах вышли соответствующие некрологи и интервью с мастером Гурвинеком, который отдавал покойному Шербуру чуть ли не пальму первенства в идее постройки дирижаблей жесткой конструкции.

Новый дирижабль Шербура, уничтоженный взрывом, должен был быть революционной цельнометаллической конструкции. С верхними пулеметными точками для обороны и новыми двигателями внутреннего сгорания.

Были еще взрывы на шахтах в республике, но на них уже никто не обратил особого внимания. Но многое из полезных ископаемых республиканцам теперь пришлось возить через половину планеты из колоний.

Все эти взрывы мировая общественность дружно признала по отдельности трагической случайностью. А вместе их никто не догадался объединить. Наверное, кроме меня…

Генерал Молас через месяц после этих событий получил из рук императора Солдатский крест первого класса по совершенно другому поводу – за заслуги в прошлом осеннем наступлении. Награждение прошло буднично. Без помпы.

С информацией о двигателе внутреннего сгорания Шербура генерал меня прокатил, сказал только, что тот работал на светильном газе, и больше никакой информации у него нет. А вот Помахаса он мне все же прислал. Чуть ли не бандеролью.

Чтобы унять буйное возмущение известного химика тем, что его «двигают как комод», не спрашивая его желаний, пришлось срочно принять его в Рецкое политехническое общество членом-корреспондентом. Такое внимание всегда действует безотказно на любого ученого. Тем более что доклад Помахаса по проблемам и перспективам органической химии был принят общественностью с овациями на ура. Не то что мой, хотя практически по той же теме – нефтянке. Но каких нервов мне это стоило…

Скажу только то, что к моменту запуска поточной линии минометных мин тротил у меня был в потребных количествах из местного сырья. И после испытаний на полигоне 70-миллиметровый горный вьючный миномет незамедлительно был принят на вооружение рецкой армией в качестве батальонной артиллерии. По четырехорудийной батарее на батальон.

Сам миномет разбирался на три части и легко грузился на одного стирха. Два других горбунка тащили за ним носимый боезапас мин первой очереди – пятьдесят шесть штук. Остальной боезапас путешествовал по горам в обозе.

Кроме того, минометы прочно прописались на стационарных блокпостах перевалов. И теперь обратные скаты складок местности и ущелья не могли быть использованы врагом для эффективного накопления живой силы перед штурмом.

А на полигоне Щолича появилась еще одна унтерская школа. Минометчиков. Капитан твердо решил стать полковником. Школе же принадлежал и рекорд стрельбы из миномета на дальность – два километра триста тридцать два метра болванкой. Вполне прилично для этих времен.

Делалось это оружие на новом заводе в Калуге практически руками пленных, кроме самой бесшовной трубы, которую нам поставляли с севера империи. Как и сталистый чугун для корпусов мин и старые флотские взрыватели. Но так как запас таких взрывателей не вечен и имелся на них конкурент в виде воздушного флота, то постепенно их стали делать слесаря на «Гочкизе»,