Его на-ре парализовало меня, заключило в своеобразный кокон. Я вся оказалась во власти Эллана. Захочет – убьет, захочет – отпустит. Очаги тепла вспыхивали то здесь, то там. Хотелось вырваться, избавиться от неприятных ощущений – никак. Сознание поплыло, я почувствовала чужое присутствие. Голова тут же отозвалась молоточками в висках. Вседержители, да что же он делает?

Эллан почти лежал на мне, наклонившись с опорой на одну руку. Второй он манипулировал с аурой. Судя по застывшим зрачкам, лорд полностью сосредоточился на работе.

Волна паники захлестнула разум. Он подобрался к органам! А если захочет остановить сердце, пощупать печень? Я зажмурилась, когда ощутила изменение дыхания. Мамочки, на что же я согласилась?!

И тут все закончилось. На-ре черным облачком выскользнуло наружу, вслед за ним рывком выпрямился Эллан. По губам гуляла довольная улыбка.

– Испугались? – Пальцы лорда ласково погладили по щеке. – Честью клянусь, у меня только научный интерес.

– Вы не только ауру смотрели, – нахмурилась я и поспешила встать, оправив платье.

На самом деле оно ничуть не помялось, но надо было чем-то занять руки. Когда нервничаешь, они всегда как чужие, не знаешь, куда деть.

Эллан покаянно опустил голову и вздохнул.

– Любопытство. Зато теперь я знаю, как устроены наиви. Все как у нас, только материя сознания иной структуры и энерготоки другие. Я в качестве компенсации чуть-чуть подправил.

У меня похолодели пальцы. Кому, как не лекарю, знать, что такое «чуть-чуть подправил»!

– Как я вас напугал! – Ладонь Эллана вновь скользнула по моей скуле. – Речь о магии и даре. Я забрал неприжившиеся остатки, теперь магия абсолютно ваша.

Наклонившись, лорд поцеловал мне руку и, унимая дрожь, обнял, укачивая. Удивительно приятное чувство – полное спокойствие. Наверное, такое ощущает ребенок в утробе матери. Если так, между нами установилась тесная связь. Или все это – игры Чувствующих?

– Мы умеем подстраиваться, – развеял сомнения лорд и отпустил меня.

Его пальцы дернули за цепочку, вновь вытащив часы. Гравировка с гербом и инициалами, и ряд камушков по ободку. Сомневаюсь, что для красоты. Драгоценные камни способны хранить и записывать информацию, лечить, дарить силы и многое другое. Знания об их свойствах доступны только посвященным.

– Извините, миледи, мне пора. Жду вас… – Эллан задумался, – послезавтра в пять. Свяжитесь, я встречу и перенесу телепортом, чтобы не пришлось стаптывать ноги. Займемся щитами. О матери вашей я помню. После суда над одержимыми, договорились? И не сердитесь, – попросил лорд, погладив меня по плечу. Жест не показался интимным, фамильярным, наоборот, тепло ладони учителя – отныне Эллан наставник – прогоняло тревоги. – Я не желаю вам зла. Вы, впрочем, чувствуете, раз тянетесь ко мне.

Не успела я возмутиться – что он о себе возомнил, право слово! – как Эллан исчез. Только что стоял рядом, а теперь в стеклянном полу отражался только мой силуэт.

Ехать к герцогине Терской не хотелось, но слово, данное Филиппу, камнем лежало на сердце. Успокаивала себя ниточками Эллана. Как же хорошо, что он их повязал, а на шее отныне висит пирамидка! Я уже опробовала ее за пределами кабинета лорда: работает. Геральт удивился, увидев мое изображение, у него было такое потешное выражение лица! Любимый не стал спрашивать, где я раздобыла средство связи, наверное, сам догадался.

Беспокоила и грядущая церемония официального присвоения титула. О ней меня уведомили письменно, через важного гонца, который походил на лорда. Полагала, все случится позже, но королевские особы вправе передумать. Спасибо, вообще указ не отменили.

Я кусала ногти. Геральт не сможет составить компанию, не поддержит: пропадает на службе. Во всяком случае, так он говорил. После истории с одержимостью Филиппа он постоянно обитал во дворце, частенько не ужинал и запирался в кабинете до утра. Но я не скучала: вечера занимали уроки Эллана.