Рыжий упрямо вздернул подбородок. Между бровями у него пролегла едва заметная вертикальная складка. Многие из тех, кто попадал в мой купол, ощущались размытыми тенями, эмоции и мысли словно что-то глушило. Никакой прямой агрессии, но у некоторых – ярое неодобрение, липкая зависть, злость, предвкушение неприятностей для кого-то другого. У других наоборот – сочувствие. В двух или трех местах мигнули теплые чувства – симпатия, радость, восхищение.

Большинство же были как зрители в цирке, когда дрессировщик без хлыста выходит к хищнику.

– Я вернулся, – громко сказал Тейт. Тут же притихли те, кто до сих пор перешептывался. – И не один.

Здесь собралось примерно три десятка человек, и постепенно вокруг нас сжималось кольцо. А после этих слов точно волна разошлась – любопытство, недоверие, жадность. Я ощутила уже знакомый образ: «насилие – использование – выгода».

Резонанс.

Ох, мамочка и папочка, дядя Эрнан, дорогая Нэсс, заберите меня отсюда…

– Вижу, – произнес кто-то красивым певучим голосом, звук шел оттуда, где было особенно густое пятно зависти и злости.

У меня мурашки по спине пробежали. Но продолжить незнакомцу не позволили. Вдали вдруг завопил кто-то и с размаху врезался в толпу. Кто успел, тот сумел отступить в сторону.

Кто не успел, оказался на земле.

– Тейт, тварь рыжая! – заорал новоприбывший, расталкивая локтями последний, ближний ряд, и метнулся к нам черно-белой кометой. Он был высок и тощ, одет в белое трико с паутиной серых лент от бедер до колена и в два черных шарфа – на голове и на плечах. От него разило чистым восторгом, как новыми духами – от сумочки Лоран на выходе из парфюмерного. – Тейт, ты, тварюка, я тебя обожаю!

Он разом обнял нас двоих и крепко стиснул. Рыжий заржал, я с трудом выдохнула. Потом незнакомец отстранился и как следует дернул Тейта за ухо.

– Ты вообще думал, что делал? – Дальше последовало какое-то малопонятное ругательство. Что-то связанное с совокуплением с айрами в неблагоприятных условиях вроде бы. – Но ты правда это сделал! Везучая тварь!

Тейт выпятил грудь:

– Это потому, что я самый…

– Балда! – Долговязый несильно стукнул его по лбу и улыбнулся. – Это потому, что ты дурак. А дураки так легко не дохнут.

Я наконец смогла рассмотреть незнакомца. Лицо у долговязого оказалось приятное, по моим меркам – даже красивое. Широкий лоб, светло-серые миндалевидные глаза, прямой нос, на нижней губе – два аккуратных симметричных шрама. Украшение, что ли? Портило лицо только почти полное отсутствие бровей, от которых остались два темных кругляша у переносицы.

– Я вообще не дохну, – немного обиженно откликнулся Тейт, но долго дуться не смог и тут же затараторил: – Кого я поймал! Смотри, это Трикси Бланш, – крутанул он меня, как куклу. – Красивая, да? Скажи, красивая? Моя добыча!

– Застолбил? – улыбнулся одними губами долговязый.

– И она по-нашему понимает, – добавил рыжий.

Я склонила голову к плечу, подтверждая. Его приятеля это почему-то страшно смутило. Он явно предпочел бы, чтобы экспрессивный пассаж насчет айров прошел мимо моих ушей.

– Значит, Трикси Бланш, – повторил он, слегка коверкая имя. У Тейта в свое время получилось ловчее. – Я Кагечи Ро, друг Тейта. Выходит, ты приняла его?

– А вот это еще не решено, – вмешался тот, первый, сладкоголосый, выступая из толпы. Ростом он был немного пониже Кагечи, но выглядел куда мощнее. «Шаровары» и безразмерная рубаха с целой горой из шарфа на плечах добавляли объема. – Дуракам резонанс ни к чему. И вообще большой вопрос, осилит ли его худший ученик.

Тейт, остававшийся даже в самые опасные моменты погони веселым и теплым, разом заледенел и потемнел.

– Посмотрим, – тихо сказал он и, не глядя, пихнул меня в объятия к другу. – Ро, присмотри.

Мне никогда не нравились мужчины, предпочитающие яркие цвета. Это как-то… неестественно. А круглолицый громила с белыми волосами, который стоял напротив Тейта, был одет как раз в желтое – того оттенка, на который и смотреть-то больно. Темно- красный шарф-накидка на этом фоне выглядел как запекшаяся кровь.

– Посмотрим, – охотно повторил верзила и улыбнулся, показав кончики зубов. Кажется, подточенных.

Шрах, надо было оставаться в пещере…

Толпа раздалась, образуя широкий круг. Кагечи Ро изобретательно выругался – «выжженная долина между ушей» как метафора глупости прозвучала особенно выразительно – и потащил меня к самой кромке, вплотную к какому-то строению, потом заставил сесть и наклонить голову.