дорисовала пяток способов их использования, и мне не понравились почти все, кроме того, где я вешаю на этом крюке герцога. Однако осмотр продолжался.

– Чувствую себя редкой идиоткой, хожу по пустой комнате на цепи за скачущей голой девкой, – проворчала Милдред.

– Ты и есть идиотка, – отметила спокойно и подпрыгнула снова, взмахивая рукой у потолка, – поскольку повелась, когда тебя поманили местью. Да и я тоже – ибо попалась.

– Месть тут ни при чем, – неожиданно расщедрилась на откровенность она, – у меня очень, просто очень веская причина хотеть замуж именно за герцога, на худой конец – маркиза. А из свободных герцогов оставался только твой нынешний муж.

– Ну почему, Никлас Витт тоже вполне подходит.

– Когда мы с ним… дружили, отец еще не принял его в род. Статус был не тот.

– Какая переборчивая, – я фыркнула, – вон Дайнез неокольцованный ходит.

Ответом мне был нервный смешок. Развивать тему она не стала, а я не настаивала. Не знаю, сколько нам тут сидеть, думаю – еще наговоримся.

Напрыгалась я знатно, что для отравленного снадобьями тела было тяжеловато.

– Что ж, последнее место, к которому может быть привязано наблюдение, – лампа.

Мы обе скептически поглядели на светильник.

– Не дам, – убрала его за спину Милдред, заметив мой прищур, – Сидеть тут с тобой в темноте – не знаю что и хуже.

– Днем тут не темно, – я глянула на потемневший серый прямоугольник под потолком.

– Давай считать, что следили каким-то иным способом.

– Ладно, – мне, в общем, в темноте сидеть тоже не хотелось, – ставь в дальнем углу.

Потом мы молча сидели на кровати, я перебирала волосы, по прядке разбирая сбившиеся колтуны. Дело было не так плохо, но еще денек без гребня – и результат проще будет срезать, чем привести в порядок. Неплохо было бы их вымыть, но такой роскоши ждать не приходилось.

– Для кого прихорашиваешься? – похоже, соседку раздражало дерганье цепи и постоянное позвякивание.

– Когда нас придут спасать, – я шипя дернула несколько волосин, разбирая очередной узел на затылке, – не хочу сбривать свалявшиеся волосы и отращивать их заново. А если нас будут так активно пользовать, то на голове очень скоро будет сплошное гнездо.

– Хорошо тебе. Есть кому за тебя заступиться, – как-то обреченно выдохнула графиня и предложила: – Давай помогу. Потом ты мне разберешь.

Она взялась за дело неожиданно умело. Странно, я была уверена, что уж эта зазнайка волосами сама совершенно не занимается.

– У тебя же есть брат, – припомнила слова мужа.

– Да, старший, к тому же сводный. Натан будет счастлив, если я освобожу ему дорогу к наследству моей матери.

Я думала, этим Милдред и ограничится, но, продолжая перебирать мои волосы, она заговорила снова.

– Мать понимала, случись что с ней, просто мне не будет, так внесла несколько интересных условий в завещание. В итоге два года до совершеннолетия я просидела взаперти в поместье. Женихов даже на порог не пускали. Следующим шагом был монастырь, но в наших краях случилась королевская охота. Уговорила одну даму помочь мне, она официально пригласила меня погостить в столицу, сославшись на некие родственные связи. Натан тогда не смог отказать, даже не успел устроить мне «слабое здоровье». Отъезд был слишком поспешным. Нервы, впрочем, он треплет мне регулярно, жизнь портит, всячески задерживает переводы денег, пользуясь положением. Бил несколько раз. А уж как радовался, когда Арван заплатил ему отступные. Брат – беспринципный делец, для него главное деньги.

Не первый раз встречала истории таких вот родственников, повязанных наследством. Пожалуй, я могла ее понять, даже пожалеть и помочь, если б меня не втянули в это таким подлым образом. Но пока мы были в одной связке – нам необходимо договориться и действовать сообща.

Когда волосы были разобраны, заплетены в аккуратные косы, стянутые завязками, мы решили, что стоит все-таки поспать. Жердь с занавеской легко снялась из пазов, ее я положила у постели, а занавеску встряхнула. Не такое уж шикарное, но чем не одеяло.

– Ложись ближе. Обниму, – с темнотой в комнате еще похолодало.

– Ты меня еще к ласкам склонять начни, – возмутилась Милдред.

– Не будь дурой, это наш единственный способ не околеть тут. Я все-таки рассчитываю, что нас спасут, и собираюсь дожить до